Бунтарь

Старбак побежал туда, куда увели всех лошадей. Левее в ветвях взорвалась картечь, и он инстинктивно пригнулся. От опушки бежал не только Натаниэль. По лесу продирались десятки солдат, на ходу избавляясь от поклажи: ножей, одеял, сухарных сумок, оружия. За лошадей чуть ли не дрались. Старбак заметил капрала, уводящего Покахонтас, подскочил к нему с револьвером, левой рукой перехватывая поводья:

— Это моя кобыла!

Тот покосился на пистолет, поколебался мгновенье и уступил. Появился капитан Хинтон, за ним хромал лейтенант Мокси. Оба звали своих коней. Старбак взобрался в седло и погнал Покахонтас вперёд. Пули сшибали сучья, гаубицы засыпали лес картечью и шрапнелью. Покахонтас пугливо прядала ушами, но скакала. Поздно заметив низко висящую ветку, Натаниэль успел увернуться, но едва удержался в седле. Перевёл дух, выехав на дорогу. Теперь надо было свернуть южнее, где и разместился импровизированный госпиталь Легиона. Пуля пронзила воздух у самого уха, Старбак вскинул голову и принялся лихорадочно поворачивать Покахонтас. Из леса прямо перед ним выкатывалась волна синемундирной пехоты.

Нещадно терзая бока кобылы шпорами, Старбак помчался обратно. Следовало предупредить Бёрда.

Майор Бёрд помогал Труслоу тащить Адама. С ними брёл и старшина Проктор, нёсший вместе с капралом из роты «Б» стяги Легиона. Других беглецов майор вокруг не видел. Мы¸ вероятно, последние, решил он. Битву, по всей видимости, мы тоже продули; соответственно, расколу — конец. Интересно, как будут рассматривать попытку сецессии историки? Как весеннее помрачение умов? Прихотливую аберрацию американской истории, вроде «Восстания из-за виски», жестоко подавленного Джорджем Вашингтоном?[19]

Старбак нещадно гнал Покахонтас по лесу, низко пригнувшись к шее кобылы. Перекликались беглецы, сыпалась картечь. Старбак кружил и кружил по лесу. Наконец, выехав на крохотную прогалину, Натаниэль заметил яркие пятна знамён Легиона, мелькнувшие среди деревьев, и ринулся к ним.

Где-то совсем близко оркестр играл «Звёздно-полосатый стяг». Старбак пустил Покахонтас шагом, высматривая меж стволов флаги Легиона.

— Майор Бёрд!

Один из идущих под стягами людей обернулся. Бёрд. А помогал он идти Адаму, на ноге которого Старбак приметил кровь. А справа, где деревья редели, указывая на близость дороги, появились солдаты в синих мундирах. Миг, и тяжёлые шёлковые полотнища, а с ними Бёрд, Адам, Труслоу, попадут в лапы янки.

— Берегись! — заорал Натаниэль, указывая на врагов.

Увидели. Отчаянно заторопились, подгоняемые криками северян, предлагающих не валять дурака и сдаваться. Майор Бёрд, понимая, что с раненым Адамом они трое далеко не уйдут, приказал старшине Проктору их не ждать, а спасать знамёна. Что Проктор и сделал. Адам в спешке задел повреждённой ногой за пенёк и взвыл от боли.

Старбак, услышав крик, поднажал. Северяне настигали троицу. Сержант Труслоу отпустил Адама. Тот поковылял дальше, повиснув на Бёрде, а коротыш повернулся к янки.

Натаниэль налетел на тех, как ураган. Он орал им оставить Адама в покое. Штыки качнулись в его сторону, но Старбак был быстрее. Револьвер уже оттягивал его правую кисть. Нижний курок, затем верхний, руку сильно дёрнуло. По ушам ударил грохот выстрела, Старбака окутал дым. Вслед ему бахнула винтовка. Мимо. Он развернул Покахонтас и вновь бросил её на янки, крича во всё горло.

Северян было шестеро. Пятеро предпочли не связываться с безумцем на лошади, шестой оказался смелее товарищей и встретил второй наскок Натаниэля штыковым выпадом. Старбак поднял Покахонтас на дыбы и, провернув нижним курком барабан, выстрелил янки прямо в красную физиономию с чёрными, как смоль, бакенбардами, и коричневыми от табака зубами. Лицо взорвалось кусками костей и брызгами крови. Дико закричал другой северянин под копытами Покахонтас. Справа ударила винтовка. Кобыла заржала и попятилась. Старбак направил на стрелка револьвер, но выстрела не было, ибо он жал на оба курка одновременно. Впрочем, майор Бёрд, Адам и Труслоу уже скрылись в чаще, и Старбак пришпорил Покахонтас, посылая прочь от места стычки.

Его наполняло такое упоение собой, такой восторг схватки, что он засмеялся во весь голос. Как он показал ублюдкам!

А в далёком Бостоне танцевали пылинки в лучах, падающих сквозь высокие окна церкви. Преподобный Элиаль Старбак, опустив веки, молил Создателя защитить воинство праведных, укрепить его дух и послать победу над силами зла.

— И пусть кровь отродьев тьмы течёт реками, орошая осквернённую рабством землю! И пусть гордыня проклятых будет потоптана копытами лошадей всадников Господнего воинства!

Голос его был твёрд, как нью-хэмпширский гранит, из которого состояли стены церкви. Преподобный открыл глаза. Пылающий верой взор обежал притихших прихожан. Пальцы преподобного вцепились в аналой:

— Во имя Господа нашего аминь!

— Аминь. — нестройно откликнулась прихожане.

Зашуршали открываемые сборники псалмов, и миссис Сиффлард извлекла из недр фисгармонии пару нот.