Бунтари не попадают в рай

– Не, ну а че? Москву уже схапали, почему мы не поднять бабла в гниющей глубинке? Народ тут на работу ходит, деньги какие-никакие водятся. Да и к тому же…

– Мои родители умерли, Глеб.

Обрываюсь на полуслове, от неожиданности позабыв сделать очередную затяжку. Несколько секунд хлопаю глазами, пытаясь переварить услышанное, а затем потрясено уточняю:

– Что, прям оба? И мать, и отец?

– Да. И мать, и отец, – кивает он, немигающим взором глядя в землю. – Теперь я живу с родственниками, которых до этого не видел тринадцать лет. Они сжалились и взяли меня к себе, потому что иначе мне грозил детдом. Так, собственно, я и очутился в вашей дыре. Как видишь, не самая веселая история.

М-да. Невеселая – еще слабо сказано. Это натуральный пипец. Причем вселенского масштаба. Выходит, Янковскому и так паршивей некуда, а его еще всякие дебила вроде меня задирают. Стремно как-то. И даже стыдно немного.

Надо же, какая сложная и неоднозначная штука – жизнь. Вот смотришь на человека со стороны и думаешь, что у него все в шоколаде. Деньги есть, перспективы, будущее. Девчонкам опять же нравится. И даже та единственная, которая по-настоящему тебя зацепила, выбирает его. Ты ненавидишь этого человека, то и дело обращаясь к мужику на небесах с возмущенным вопросом: «Ну почему кому-то все, а мне ничего?».

А потом ты узнаешь человека чуть лучше и понимаешь, что жестоко ошибался. Что за фасадом благополучия скрывается пробирающая до мурашек трагедия.

И вот теперь ты ему уже ни хрена не завидуешь. Потому что нет ничего страшнее, чем потерять родителей. Вмиг оказаться одному в этом хищном жестоком мире, который так и норовит сожрать тебя с потрохами.

Вот черт… Такого ведь и врагу не пожелаешь. У меня, конечно, никогда не было отца, но есть мать. Мать, которой я постоянно порчу кровь и треплю нервы. Чего уж говорить… Ей со мной не повезло. Я непутевый сын и сплошное разочарование. А вот мне с ней, наоборот, фортануло. Очень. Она золото, и даже жаль, что я так редко ей об этом говорю.

Если бы с мамой что-нибудь случилось, я бы, наверное, сдох от горя. Нет, правда сдох бы. Потому что я не знаю, как жить без человека, который в тебя верит и любит, несмотря ни на что.

А Янковский, к сожалению, знает.

– Прости, – хрипло нарушаю затянувшееся молчание. – Я был не в курсе, что у тебя все так хреново…

– Забей, – мотнув головой, Егор обрывает поток моих бессвязных извинений. – Теперь я вроде как твой должник. Если бы не ты, эти гады мне все ребра бы переломали.

– Считай, мы квиты, – улыбаюсь я, туша окурок об лазалку. – Как смотришь на то, чтобы с моими корешами почилить? Так, чисто по-пацански посидим, пива выпьем. Я вообще-то как раз к ним шел, когда на тебя и тех упырей наткнулся.

– Далеко идти?

– Да нет, минут пять-семь, не торопясь.

– Ну тогда погнали, – кивает Янковский. – Только пиво с тебя. У меня, походу, эти говноеды всю наличку отжали.

Он хлопает по карманам куртки и испускает очередной горестный вздох.

– Много было? – спрашиваю я, спрыгивая на землю.

– Пару сотен, не больше.

– Ладно, тогда в следующий раз вернем.

Янковский тоже спускается вниз и, слегка прихрамывая, устремляется вслед за мной. Ни о его родителях, ни о драке мы больше не разговариваем. Все это, конечно, безумно интересно, но хватит с нас на сегодня драмы. Жизнь-то, как ни крути, продолжается.

Глава 32

Глеб

– Привет, – улыбаюсь я, распахивая дверь перед застенчиво переминающейся с ноги на ногу Асей. – Ты что-то рано.

– Ну я просто подумала, что лучше прийти заранее, чем опоздать, – блеет она. – А ты… Ты еще не готов, да? – скатывается взглядом по моему обнаженному торсу. – Извини… Я тебя тогда в подъезде подожду…

– Да заходи уже, – со смехом затаскиваю ее в квартиру и устремляюсь обратно в свою комнату.

Надо хотя бы джинсы с футболкой надеть, а то домовенок сейчас умрет от смущения. Такая забавная она. Вроде почти восемнадцать, а поведение порой как у семиклассницы. Чуть что краснеть начинает, заикаться. И ведь видно, что это у нее не напускное, что реально стесняется. Милота да и только.

Одевшись, бреду на кухню и, проходя мимо Аси, маню ее пальцем:

– Пойдем, чай налью. Мамка какой-то вкусный купила, с жасмином вроде.

Кивнув, девчонка послушно стягивает с себя пальто и, повесив его на крючок, следует за мной.

– Какие планы на сегодня? – воодушевленно интересуется она, присаживаясь на краешек стула.

– Ну… Я вообще хотел с компашкой потусить, – отзываюсь я, разливая ароматную заварку по стаканам. – Ты как? Не против?

– С какой компашкой? – лицо домовенка заметно мрачнеет.

– Да с нашими ребятами, с колледжа. У Никитоса предки куда-то свалили, вот он и решил что-то вроде вписки организовать. Кстати, хавчик за его счет. Так что еще и поедим на халяву.

Обернувшись, подмигиваю Асе, но она, кажется, моего энтузиазма не разделяет. Даже, наоборот, взгрустнула как будто.

– А кто там еще будет? – спрашивает тихо.

– Точно не знаю… Ну Воронин, ясен пень, будет. Друганы его, – поставив перед Асей кружку, сажусь напротив. – А, еще Янковского позвали. Он тоже придет.