Бунтари не попадают в рай

– Так я это… – поперхнувшись, Бестужев роняет каплю соуса на свою толстовку и тут же принимается ее оттирать. – Я как все, понимаешь? Стелла реально красивая девчонка… Это ж слепым надо быть, чтоб не замечать…

– Ну да, наверно, – киваю я, соглашаясь.

Тут Глеб прав. Стелла яркая, и сразу притягивает к себе внимание.

– А ты, выходит, все-таки по Еленке немного сохнешь? – он хитро мне подмигивает, а затем хищно вонзается зубами в шаурму. – С виду такой приличный, а на деле тот еще Дон Жуан.

– Ничего я по ней не сохну, – отрицательно мотаю головой и, чтобы перевести тему, спрашиваю. – А у тебя, кстати, с Романовой мутки какие-то? Или просто дружите?

Мы забредаем в один из соседних дворов и располагаемся на покосившейся от старости деревянной скамейке.

– Дружим, – пережевав еду, отзывается Глеб. – Она прикольная. Милая и смешная. А еще домашку за меня делает.

– Хорошо устроился, – хмыкаю я, с удивлением подмечая, что слопал уже половины шаурмы.

Глеб не соврал, и правда вкуснятина.

– Ну так я ж занятой, – поясняет он. – Работаю по ночам. Поэтому на учебу иногда вообще сил не остается.

– Работаешь? Кем? – встрепенувшись от любопытства, спрашиваю я.

– Грузчиком. Мешки всякие таскаю, коробки. Платят немного, но я почти и не трачу. Откладывать стараюсь.

– На будущее? – догадываюсь я.

– Ага, – Глеб доедает шаурму и, скомкав фольгу, отправляет ее в близстоящую урну. – Я же тоже не хочу всю жизнь в этом захолустье прозябать. Чего-нибудь добиться хочу. Ну и это… Матери бы достойную старость обеспечить. Чтоб она с одной работы на вторую не бегала как угорелая. Чтоб для себя пожила. Спокойно и размеренно, понимаешь?

– Понимаю, – улыбаюсь я. – Как говорил мой отец, хочешь – значит, будет. Главное руки не опускать.

– Не, с этим у меня проблем нет, – самоуверенно заявляет Глеб. – Я упертый. Если что в голову взбрело – в лепешку расшибусь, но сделаю.

Почему-то у меня нет никаких сомнений в том, что он говорит правду. Я знаю его не так долго, но уже совершенно убежден в том, что в жизни он не пропадет.

– Ну ладно, я погнал, – Бестужев поднимается со скамейки и протягивает мне ладонь. – Мне лабораторку по химии надо доделать, а то химоза все мозги сожрет.

– Давай, удачи, – жму ему руку и тоже поднимаюсь на ноги. – Завтра увидимся.

Глава 38

Егор

После занятия с Еленой я решаю наведаться к Стелле. Чтобы попросить прощения и нормально поговорить. Прокрутив в голове нашу ссору, я прихожу к выводу, что был не прав. Набросился на нее с обвинениями как обиженный мальчишка, наболтал лишнего… В общем, пойду и, пока не поздно, извинюсь. Это будет правильно и по-мужски.

Вовремя спохватившись, что не знаю, где точно живет Стелла, я наведываюсь к Виталине Андреевне. Под предлогом того, что якобы хочу занести Кац одолженную у нее тетрадь по социологии, я выманиваю у кураторши адрес девушки и тут же направляюсь к ней.

Отец всегда меня учил, что к женщине нельзя заявляться с пустыми руками. Мол, это моветон и в принципе некрасиво. Поэтому по дороге я покупаю симпатичный, но не слишком пафосный букет цветов и конфеты. Надеюсь, Стелла обрадуется.

Миновав место, на котором мы с ней обычно прощаемся, я следую указаниям навигатора и беру левее. Прохожу несколько десятков метров и оказываюсь в окружении небольшого частного сектора.

Под ногами не дорога, а какое-то непонятное месиво из земли, песка и щебня. По сторонам – нестройные ряды наполовину прогнивших домишек, стыдливо спрятавшихся за ржавыми заборами.

Не знаю, почему, но в антураже этой убогой серости на меня как никогда сильно накатывает ощущение тоски и безнадежности. Прямо до костей пробирает. И это учитывая тот факт, что улицы в этом городе в принципе очень мрачные и неприветливые.

Приближаюсь к нужной мне калитке и принимаюсь изучать ее на предмет наличия звонка, но ничего похожего не наблюдаю. Пару мгновений потоптавшись на месте, я все-таки решаю войти. От моего прикосновения калитка начинает визгливо и натужно скрипеть, однако никто из хозяев на звук не реагирует: вокруг по-прежнему ни души.

Внимательно глядя под ноги, иду по ведущей к дому тропинке, по обеим сторонам которой неровными клочками растет трава, и удивляюсь тому, как неряшливо и неухоженно выглядит участок. Тут и там валяется мелкий хлам, очевидно, оставленный еще с осени. Под снегом его не было видно, но теперь, когда все растаяло, он бросается в глаза. Скудная растительность кажется запущенной и не знающей человеческого внимания, а облезлое крыльцо давно нуждается в покраске.

Когда я приближаюсь к дому, то моего слуха тотчас долетают неприятные звуки ругани. Прислушиваюсь и через несколько секунд окончательно убеждаюсь в своей правоте. Нет, мне не померещилось, за стеной действительно разговаривают на повышенных тонах.

Нарастающее чувство неловкости вовсю нашептывает, что по-хорошему надо бы уйти, не вмешиваясь в чужие семейные разборки, но желание поговорить со Стеллой все же пересиливает. Поэтому я взбегаю вверх по скрипучим ступенькам и несколько раз стучу в дверь. Сначала тихо, а потом более настойчиво.