Бунтарка

— Ладно, поехали к замороженным продуктам, — говорит мама. У нее мало общего с бабушкой и дедушкой, но их объединяет пристрастие к полуфабрикатам Stuffer's. Я иду за ней, толкая тележку.

Всю неделю я пыталась решить, что мне делать. Правда в том, что с утра понедельника… ничего практически не изменилось. Самым большим событием стало то, что я отдала Люси мой экземпляр «Мокси». Клодия больше о нем не говорила, а Митчелл даже не стал больше шутить по этому поводу. По крайней мере, насколько мне известно. Я хотела сказать об этом за обедом, но побоялась, что это покажется подозрительным. Хотя для них сама мысль, что я создатель «Мокси», так же реальна, как посещение мною Международной космической станции или изобретение лекарства от рака на уроке химии.

Не знаю, чего я ожидала, когда придумывала «Мокси». Может, этим все и закончится. Возможно, это было способом выплеснуть свое негодование.

Конечно, Вивиан, но почему ты написала о сердечках и звездочках, если не хотела, чтобы оно к чему-то привело?

Где-то в душе я хочу, чтобы «Мокси» что-то изменили. Я просто не уверена, что готова взять на себя ответственность.

Я толкаю тележку вперед. Насколько проще было бы думать о Сете, но я вижу его только на уроках мистера Дэвиса. Он заходит по звонку и уходит по звонку и никогда ни с кем не разговаривает. Вчера на нем была футболка с надписью Black Flag, и я провела ночь, слушая их песню «Rise above»[14] на телефоне. От нее в моей груди томительно ныло, а пальцы ног поджимались.

Я поеживаюсь от холода холодильников, пока мама закидывает в тележку несколько упаковок лазаньи и стейка «Солсбери». Наконец мы преодолеваем кассу, и я помогаю выгрузить сумки в нашу «Хонду». Я поправляю упаковку яиц, чтобы она не упала с заднего сиденья, когда слышу мужской голос позади.

— Лиза?

За этим следует пауза, и я слышу высокий и звонкий голос мамы.

— О! Джон, привет! Как дела?

Мама стоит напротив мужчины примерно ее возраста. На нем зеленая форма и плохо сидящая серая толстовка, а лицо скрыто рыжей нечесаной бородой. Лицо мамы светится так, будто этот этот парень отдает ей чек на несколько тысяч долларов, а не просто здоровается.

— Закупаешь продукты? — спрашивает рыжий чувак.

— Пытаюсь, — отвечает мама.

— Ты на дежурстве завтра утром? — спрашивает он.

— Да, — отвечает мама, закатывая глаза.

Этот разговор, кажется, мог бы произойти в столовой Ист Рокпорт Хай, и моя надежда, что мир взрослых совсем не похож на старшую школу, немного блекнет. Почему мама ведет себя как девочка-подросток? Кто этот странный мужчина с рыжей бородой?

— Кстати, это моя дочь Вив, — говорит мама, кивая в мою сторону и улыбаясь. Я поднимаю руку и тоже слегка улыбаюсь.

— Приятно познакомиться, Вив, — отвечает рыжий чувак. — Я — Джон. Мы с твоей мамой работаем вместе.

— И мне приятно познакомиться, — отвечаю я на автопилоте, окидывая его взглядом. Мама никогда не упоминала ни о каком парне с работы.

— Ну, нам пора ехать, — говорит мама и продолжает стоять на месте.

Джон улыбается и кивает, и наконец мы с мамой садимся в машину. Я замечаю большую голубую наклейку «Делоуб» на бампере внедорожника Джона, когда он выезжает с парковки.

— Жуть, он голосовал за Делоуба, — говорю я громко. Знаю, выглядит по-детски, но этот Джон раздражает меня.

— О, Делоуб придерживался умеренных взглядов, — отвечает мама, на ее губах играет рассеянная улыбка.

— Мама, он пытался стать мэром от республиканцев, — говорю я в раздражении. — Ты говорила, что никогда не будешь голосовать за республиканца, даже если бы твоя жизнь стояла на кону.

Мама пожимает плечами и выезжает с парковки.

— Это Техас, Виви. Иногда умеренный республиканец — самое лучшее, что мы можем получить. По крайней мере, он за равенство браков.

Я вижу, что мыслями она где-то в другом месте, поэтому прижимаюсь лбом к холодному стеклу и хмурюсь своему отражению. Когда я была в средней школе, моя мама встречалась с Мэттом, с которым она познакомилась через кого-то из друзей. Все зашло так далеко, что Мэтт приходил и смотрел фильмы со мной и мамой, гулял с нами по району, водил маму на ужины, пока я проводила вечера с бабушкой и дедушкой. Мэтту нравился апельсиновый «Тик Так», и у него была собачонка Гроувер, которая пахла лавандовым шампунем.

Он был достаточно милый, но когда он был рядом, я все ждала, пока он уйдет. Я не понимала, зачем он нам нужен. Мы всегда были с мамой вдвоем, и нам было хорошо.

А потом несколько месяцев спустя Мэтт ни с того ни с сего перестал приходить. Мама сказала мне, что их пути разошлись. По тому, как она провела несколько вечеров на телефоне, разговаривая шепотом с друзьями, я решила, что лучше не задавать вопросов. С тех пор мама вела себя так, словно ей в жизни не нужен никакой мужчина.

А теперь этот Джон, любитель республиканцев с волосами цвета пупочного апельсина[15], заставляет маму звонко смеяться, а я лишь удивляюсь, как ей мог понравиться такой тип.