Бунтарка

Миссис Роббинс пытается провести урок, но мы постоянно отвлекаемся, а я думаю о Сете и предстоящем демарше. Когда звенит звонок с урока, Клодия спрашивает Сару и меня, будем ли мы участвовать в митинге?

— Я хочу, — отвечаю я, пока мы идем по коридору. Я сама удивляюсь, что сказала это. Но это единственный правильный ответ.

— Ты не боишься, что тебя исключат? — спрашивает Клодия, кривя губы в беспокойстве.

Девушка, которую я не очень хорошо знаю, думаю десятиклассница, слышит наш разговор.

— Слушайте, Уилсон не может исключить нас, если мы все выйдем, — настаивает она. — Девушки Мокси дают отпор, правильно же? — Я вспоминаю, что она была в зале ветеранов. Я ясно вижу, что «Мокси» уже не в моей власти. Это будоражит и пугает.

В этот момент звонит телефон Клодии. Она смотрит вниз и ахает.

— Что? — спрашивает взволнованная Сара.

— Проверьте свои телефоны, нам написала Мэг.

Уилсон забрал Люси с первого урока… она так и не вернулась. Он был ЗОЛ.

— Черт, — говорю я, — зачем ей надо было заполнять дурацкий бланк на продажу выпечки?

— Но не она же сделала флаеры? — спрашивает Сара.

— Нет, но Уилсону нужен кто-то, на кого можно повесить вину. — Я вспоминаю, как Люси плакала в спальне, беспокоясь о стипендии в колледже. Мой желудок завязывается узлами. — Боже, надеюсь, он позвал ее только чтобы допросить.

На уроке английского Люси нет. Митчелла Уилсона тоже, и это, кстати, вызывает новую волну шепотков. Когда заходит Сет, он не смотрит на меня, а я не смотрю на него. Я сглатываю и пытаюсь игнорировать боль в горле. Я прикусываю щеку, чтобы не расплакаться. Все кажется таким ужасным.

До начала урока я пишу Люси десятое по счету сообщение.

Где ты????? Пожалуйста, скажи мне, что ты в порядке

Ничего.

Наконец после уроков Люси отвечает.

Меня отстранили. Мне плохо… можешь, пожалуйста, прийти? Но только ты, ладно? Я не вынесу, если кто-то еще будет меня спрашивать, что произошло.

Я сразу же отвечаю.

Я доберусь как-нибудь, обещаю.

Я бросаюсь по коридору в поисках Клодии, надеясь, что она взяла сегодня машину мамы. Я рассказываю ей обо всем и спрашиваю, сможет ли она подвезти меня к Люси. Она соглашается, ни секунды не сомневаясь.

По пути я говорю Клодии, что Люси хочет, чтобы пришла только я.

— Надеюсь, ты понимаешь, — говорю я. Я думаю о том, что было в начале года. Как Клодию раздражала Люси.

Клодия кивает.

— Все нормально. Я понимаю. — Она останавливается у дома бабушки Люси. — Но скажи ей, что мне жаль, хорошо?

Я улыбаюсь ей и вылезаю из машины.

— Эй. — Клодия останавливает меня. Я оборачиваюсь и вижу, что она пристально на меня смотрит и кусает нижнюю губу.

— Что такое? Ты в порядке?

— Просто… — ее голос слегка дрожит, — я хочу участвовать в демарше. Знаю, это безумно. Но пошли они, Митчелл Уилсон и его папаша.

Моя улыбка становится шире, и я тянусь обнять Клодию.

— Ты плохая девчонка, — шепчу я ей на ухо. — И хороший друг. — Ее объятие кажется теплым и знакомым.

— Я люблю тебя, Вивиан, — отвечает она шепотом.

— Я тоже тебя люблю.

Когда я стучу в дверь дома, меня встречает бабушка Люси. У нее очень расстроенное лицо.

— Не уверена, что должна впускать тебя, — говорит она. — Люси никогда не попадала в неприятности в школе. Qué barbaridad!

— Абуэлита, пожалуйста, пусти ее! — раздается голос Люси со второго этажа.

Бабушка Люси закатывает глаза и отступает назад. Я взлетаю по лестнице и захожу в комнату Люси. Она лежит на кровати, свернувшись клубочком, ее глаза покраснели от слез.

— Мне так плохо, — говорит она и тянется за бумажной салфеткой.

— О, Люси, мне так жаль, — говорю я, опускаясь на кровать. Я чувствую сильную вину. — Что случилось?

Между всхлипами Люси рассказывает мне, как ее забрали с урока и отвели прямо в кабинет директора Уилсона и как Уилсон обвинил ее в создании флаеров, так как на них было написано «Мокси». Люси все отрицала, но директор Уилсон сказал, что не верит ей.

— То есть он думает, это ты обвинила Митчелла в попытке изнасилования?

— В том-то и дело, — говорит Люси, садясь и вытирая глаза. — Он почти наверняка знал, что это сделала не я, но все равно обвинял меня.

— Так он знает, кого Митчелл пытался изнасиловать?

Люси пожимает плечами и берет следующую салфетку.

— Да, — говорит она. — На флаере же было написано, что девушка ходила к нему, так что он должен знать.

— И что теперь? — я хмурюсь.

— Меня отстранили от занятий. Он не будет исключать меня, но свяжется с каждым колледжем, куда я подам документы в следующем году. — Люси сползает по стене спальни и тупо смотрит в пространство перед собой. — Я бы хотела знать, кто начал «Мокси». Мне очень хочется спросить у нее, что, черт возьми, мне делать дальше.

Мое сердце колотится как сумасшедшее. Я открываю рот, а потом закрываю его.

Я не могу это сделать. Но я должна.