Бунтарка

От звука этого голоса Артюр снова вздрогнул. «Бунтарка» – это была игра, предложенная инструктором компьютерного клуба на острове Йе своим ученикам. Видеоигра вскоре будет выброшена на рынок, а пока дана в порядке тестирования юным интернавтам. Когда Артюр ознакомился с ней, ему стало слегка не по себе. Эта виртуальная героиня напомнила ему маму: такое же сухое, угловатое тело, та же черная одежда, те же ярко-красные губы. А ко всему прочему, название игры «Бунтарка» очень здорово напоминало название телепередачи Элианы. Пребывающий в смятении сын решил, что слегка переусердствовал с косячками, и выбрал самое разумное решение: это не более чем совпадение. Но всякий раз, когда Бунтарка начинала говорить, вскидывала кулак, насупив с гневным выражением брови, ему казалось, будто он слышит видоизмененный голос Элианы, узнаваемый и по хрипловатому тембру, и по той сдержанной ярости, с какой она повторяла: «Смерть мировому капитализму!»

В задумчивости он замер над клавиатурой. В компьютерном клубе игру осваивали одновременно еще шесть юных интернавтов (пять ребят и одна девочка). Лучше помалкивать и работать мышью. На следующем уровне Бунтарка отдыхала в замке, который она построила на дань, полученную за оказанную помощь. Выйдя из бассейна, она досуха вытерлась полотенцем с изображением Че Гевары. Артюр искал, как набрать максимум очков за минимум времени, и одновременно вел разговор с приятелями, которые присылали к нему на экран свои электронные послания и комментарии. Инструктор клуба переходила от одного к другому, чтобы убедиться, что все идет нормально. Когда Артюр с невинным видом поинтересовался, откуда у нее эта игра, Флёр ответила, что это первое творение ее знакомого, который тоже нашел себе работу на острове Йе на время пасхальных каникул.

– Он снимал реально существующих людей, прежде чем писать программу. Хозяин предприятия, отец, насиловавший своих детей, – все это факты, действительно происходившие в жизни. А Бунтарка – это портрет одной журналистки, которая всех поучала… и разбогатела, читая другим мораль…

На душе у Артюра стало как-то муторно, и он предпочел вновь углубиться в игру. На высшем уровне жертвы окружили имение Бунтарки. Окончательно забыв про благодарность, безработные и дети, подвергавшиеся насилию, хотели вернуть свои деньги. Они кричали: «Смерть грабительнице!» – меж тем как неукротимая воительница, схватив огнемет, принялась поджаривать их, возглашая: «Смерть мировому капитализму!» Есть ли какая-нибудь связь между этим виртуальным персонажем и Элианой, о карьере которой Артюр практически ничего не знал? Он собрался спросить об этом у Флёр, но та вдруг объявила:

– Пойду выпью кофе, вернусь через полчасика.

Артюр повернулся к молодой инструкторше с ласковыми глазами и округлой грудью, вырисовывающейся под футболкой, на которой были изображены переплетающиеся ядовито-яркие цветы.

– Флёр, можно задать тебе один вопрос?

– Задавай.

– Нет, я лучше пойду вместе с тобой.

Он вышел вместе с Флёр. Мягкий предвечерний свет заливал набережную, на которой торговцы рыбой укладывали в штабели ящики из-под крабов. Артюр робко спросил:

– Скажи, только честно, с кого скопирована Бунтарка?

– А почему ты меня спрашиваешь об этом?

– Потому что она мне кое-кого напоминает.

Флёр обеспокоенно взглянула на мальчика. Она решила узнать чуть больше:

– Кого-нибудь хорошего?

– Ну… скажем так: человека, который в жизни лучше, чем в игре. Ты знаешь Элиану Брён?

Флёр слегка покраснела и пробормотала:

– Да… Она однажды вынуждена была зайти в Хакинг-клуб в Париже… Мой знакомый, который сделал эту игру, возможно, взял в ней что-то за основу. Но он использовал много других прототипов, так что это вовсе не полное совпадение.

– Дело в том, что она – моя мать. И я не уверен, что это ей понравится.

Флёр тоже не была уверена. В растерянности она подумала, что Элиана ей всегда здорово нравилась, но и предавать Фарида тоже нельзя. Впрочем, это всего лишь игра. Мальчик тоже, похоже, был в затруднительном положении, и тогда она положила ему руку на плечо и тоном старшей сестры произнесла:

– Наверно, не стоит ей рассказывать. Я-то всегда считала, что твоя мать симпатяга.

Лицо Артюра прояснилось. Казалось, он был счастлив, оттого что Флёр так отозвалась об Элиане, и предложил ей зайти в «Корсар» чего-нибудь выпить:

– Мама там бывает почти каждый день. Наверно, она будет рада увидеть тебя.

Улыбаться в любых обстоятельствах, избегать осложнений, неизменно демонстрировать согласие – таковы были жизненные правила Флёр. Она могла обмануть, предать – и все это проделывать с присущим ей невинным видом. И она пребывала в неизменной уверенности, что действует четко и нравственно, поскольку речь ведь шла о ее благе. Ко всему прочему, у нее не было причин избегать Элиану. Звоня ей (по поводу той самой записи, которую она хотела изъять), журналистка каждый раз всячески выказывала свою симпатию юной хакерше. Но Флёр сочла необходимым поставить условие:

– Согласна, но только ни слова о «Бунтарке». Она может рассердиться.