Бунтарка. Берег страсти

Его последнее письмо имело парижский адрес.

«Моя дорогая Джина,

пока я пишу эти строки, меня беспокоит мысль, что ты больше никогда не позволишь обращаться к тебе столь сердечно. Помните, я однажды говорил, что твоим единственным соперником в моих привязанностях является Америка, и ты мудро предупредила меня искать любовь ближе к дому. Будь что будет, но я боюсь, что Америка одержала верх — не могу сказать, надолго ли. Я хотел найти время, чтобы обсудить это с тобой, но мне пришлось срочно уехать из Парижа по семейному делу, и теперь я нахожусь в Испании с некоторыми преданными людьми, которые отправляются в Соединенные Штаты. Я решил поехать с ними.

Вряд ли я там задержусь, но знаю — мое отсутствие тебе не понравится, поэтому бесполезно приносить любые извинения. Тем не менее я их приношу, ибо мне жаль прежде всего самого себя: теперь мне будет не хватать твоего очаровательного общества, а рядом вряд ли найдется душа, достойная того, чтобы слушать ее так, как я всегда слушал тебя.

Я вижу, как ты пожимаешь плечами, улыбаясь в своей неподражаемой манере, и собираешься разорвать это письмо. Прочти его, прежде чем так поступишь, ибо я собираюсь кое в чем признаться. Я был мертв, когда встретил тебя, и пребывал в таком состоянии уже много лет. Если я теперь испытываю хоть малейшее человеческое тепло, то оно возникло благодаря тебе. Наша связь была исключительно неравной: все выгоды достались мне, в любой стычке побеждала ты, а я проигрывал. Я покидаю Францию, чтобы снова взяться за оружие, но я никогда не встречу более изощренного противника, чем ты. Если ты напишешь по прилагаемому адресу и только ради того, чтобы упрекнуть меня, я с удовольствием приму твои колкости. Все, что идет от тебя, доставляет мне истинное удовольствие.

Но я готов к тому, что ты не будешь писать. Жаль, что я не смогу привыкнуть к пустоте, которая возникнет из-за твоего молчания.

Прощай, моя сирена,

Жюль».

Нижний трюм трехмачтового корабля, отчалившего от берега, оказался самым зловонным, душным и наименее пригодным местом для обитания. Пропитанная затхлостью древесина, грязная вода, в которой плавали гниющие остатки груза и утонувшие крысы, бесформенный багаж, завернутый в промокшую ткань и прогнившую кожу, — бежать от этого зловония можно было только в бушевавшее наверху море.

Отправляясь в свое первое плавание, Вивиан так и не поняла, страдает она от морской болезни или нет — постоянное ощущение тошноты вполне могла вызвать окружающая обстановка. Один грузчик с доков в Лос-Пасахесе за щедрую взятку согласился отнести на борт «Виктуара» два брезентовых мешка и спрятать их в нижнем трюме позади груза. В одном мешке находились все вещи, которые ей удалось прихватить из Парижа. В другом она устроилась сама, напялив на себя несколько одежд, шубку и плащ, чтобы обезопасить себя от ушибов во время спуска в трюм.