Бунтарка и Хозяин Стужи

Его величество сверкнул глазами, развернулся и вышел. Только снежный вихрь по комнате пронесся. Я вскинула голову и тоже направилась к дверям. Может, я и не умею музицировать, но умею много всего другого. И никому не позволю так со мной разговаривать и обесценивать меня и мою жизнь. Даже его снежности!

Поэтому, когда я обратилась к застывшим у дверей воинам, голос мой звучал иначе, более спокойно, глубоко и решительно.

– Проводите меня к брату.

Хьяртан-Киллиан Эртхард

Общение не складывалось. Хьяртан привык к повиновению, к тому, что все женщины, которых к себе приближал, слушались его беспрекословно. Не возражали, не проявляли недовольство… И уж тем более им и в голову не приходило по поводу и без повода показывать свой дерзкий нрав.

Может, до недавнего времени ему везло, и дерзких в его окружении просто не было?

Зато теперь есть. Одна зеленоглазая проблема, которую в иные моменты хотелось посадить на цепь, а в другие… целовать до умопомрачения.

Ливия Селланд была дочерью обычного торговца, пусть и зажиточного, но никак не аристократа, а вела себя так, словно она по меньшей мере маркиза или и того больше – настоящая принцесса. Дерзкая. Яркая. Непохожая на тех прелестных, кротких созданий, что его окружали.

В библиотеку ей захотелось… Его величество хмыкнул. Не каждому придворному позволено входить в самую богатую сокровищницу знаний Драэра. К иным книгам доступ и вовсе был только у правящей семьи, к ним же относились рукописи, в которых говорилось о редкой, практически забытой солнечной силе.

И, по ее мнению, он должен пустить ее в святая святых? Девчонку, о которой почти ничего не знает. Незнакомку, как семью вуалями окутанную тайнами.

Нет, пока не поймет, что на самом деле представляет из себя эта девушка, пока не выяснит, кто ее мать и как носительница столь редкого дара на протяжении многих лет могла оставаться для Снежных незамеченной, будет с ней осторожен.

И постарается не терять голову, как несколько минут назад.

Ларги все подери! Ну зачем надо было ее целовать?!

В чем в чем, а в силе он сейчас не нуждался. После вчерашних событий Хьяртан ощущал, как в нем бурлит жизненная энергия, и спасибо за это стоило сказать солнечной девушке.

А вместо «спасибо» они опять поругались. И он снова думает о ней, с раннего утра, едва проснувшись, а ведь не должен и…

– Ваше величество, просители уже в замке. Сегодня собралось немало.

Подошедший слуга почтительно поклонился, прервав ход мыслей своего повелителя.

Просители… По старой традиции за несколько дней до Ночи тысячи огней в замок съезжались люди со всех уголков Севера, чтобы обратиться со своими проблемами и тяжбами к правителю Драэра. Просящих всегда было много, а если сегодня, судя по словам слуги, еще больше, он застрянет в тронном зале до поздней ночи. Может статься, что и сегодня не закончит.

Снежный решительным шагом направился к лестнице.

Ошейник… Утром маги, которым было велено изучить странное украшение, огорошили его интересным сообщением. Инкрустированное слезами гротхэна сокровище, по словам придворных умников, должно было сдерживать, подавлять солнечную силу.

Интересно, Ливия в курсе, что это за «безделушка»? Он так и не спросил… При виде нее – без сознания, такой беззащитной, нежной… совершенной – забыл и об ошейнике, и о его действии.

Вообще все мысли выветрились из головы.

Снежный поймал себя на том, что снова думает о ней, рисует перед мысленным взором яркую, дерзкую красавицу. С трудом вернув себя в реальность, переступил порог тронного зала и, не обращая внимания на кланяющихся придворных, прошел к угнездившимся в роскошном алькове креслам. Одно занимал он, другое однажды займет королева Драэра. Какая-нибудь принцесса с Золотых берегов, или наследница Клантаны, или Ардена. Вариантов было много, но от мыслей о женитьбе, в отличие от мыслей о Лив, Хьяртан отмахнулся с удовольствием и сосредоточился на первом просителе.

Вернее, просительницах. Ими оказались уже хорошо знакомые ему родственницы Ливии. Мачеха и сводная сестра. На заплаканных лицах обеих читалось столько боли, столько отчаяния, что даже ледяное сердце при виде них могло растаять. Только при воспоминании об отродье Стеллы Селланд сердце его величества каменело. К тому же наказать он должен не только щенка, но и эту су… его мать.

За то, как обошлась с беспомощным ребенком. Не просто выбросила за порог, как мусор, – заточила в Башне безумцев.

– Ваше величество! – на выдохе прорыдала вдовица, падая на колени и заставляя дочь упасть рядом. – Взываем к вашей милости, к вашей пощаде! – не то взвыла, не то заскулила, прижимая к груди дрожащие пальцы. – Помилуйте моего мальчика, умоляю! Накануне такого праздника… Помилуйте… Сжальтесь!

Сжалиться? Отпустить? Чтобы мерзкий крысеныш решил, что ему все сошло с рук, и продолжал «случайно» захаживать к городской ведьме и травить беззащитных нэри? Или закрыть глаза на то, что сделала с Фабианом его мать?

Ну уж нет. Хьяртан чуть заметно улыбнулся и, откинувшись на спинку кресла, с оттенком насмешки в голосе сказал: