Буран, Тайга и Асмодей. Не сохраняться!

Мы продолжили путь через скромный лагерь. Огни гасли, встречая утро. Эльфы торопливо завтракали и явно собирались в дорогу. Среди прочих я видел и раненых, а может и убитых. Их тела лежали под тонким навесом завёрнутые в лианы или типа того.

- И чем они не угодили Давилару, - Задумался Дарлис, так же оглядывая новое место.

- Давилару?!

Зильтейн замер, а его лицо несколько раз сменило цвет, будто на раскалённый уголь кто-то подул. Он невероятно быстро достал кинжал и приставил к горлу Дарлиса:

- Давилар прислал вас, чтобы изжить последний оплот сопротивления его безумию! Он несёт гибель собственному народу, подставляя нас под ваши мечи!

Эльф махнул на тела товарищей:

- Не смей даже произносить это имя здесь! Быть может эта женщина и важна для владычицы, но тебе здесь заступников не найти.

Убрав клинок в ножны, Зильтейн потопал дальше.

- Будь это мой первый день в игре, я бы сейчас однозначно промочил штаны, - Выдохнул Дарлис.

- Да, нам повезло, что здесь подобное не случится.

- Даже не знаю. Если, наконец, вернусь домой, надолго засяду в туалете. Что он такой нервный?

Наконец мы добрались до места. Как я и полагал, спрятать армию в лесу было весьма затруднительно, поэтому эльфы нашли вполне себе убедительную пещеру. В отличие от людей, которые обживали все довольно грубо, мятежники умудрились сохранить лес почти в первозданном виде и если бы Зильтейн не свернул вправо, буквально растворившись в воздухе, я бы и не нашёл скромного прохода в огромную залу. Здесь недостатка в огне не было, но свет чудесным образом не вырывался наружу, оставляя пещеру незаметной для постороннего взгляда. Вероятно, это и была резиденция владычицы.

В этом «королевском дворце», похоже, проходило собрание. Я уже представил, как нас публично выпорют за преступления, или привяжут к позорному столбу, как уже бывало с Дарлисом. Где-то в глубине души я даже понадеялся, что это единственный способ наказания, прописанный в игре. Не так уж и страшно, если вспомнить. При входе нас встретили эльфы в глухих красивых шлемах, с едва заметными прорезями для глаз, перекинувшись с ними парой слов на эльфийском, Зильтейн послал их вперёд разгонять других вояк, которые с нескрываемым интересом таращились на нас. Со своим кортежем мы, наконец, оказались в самом центре пещеры. Позорного столба не было, как и эшафота с палачом, что обнадёживало. Тем не менее, нам открылась причина всеобщего собрания и, похоже, она не была связана с нами. Судя по возникшей перед нами картине, мы оказались на похоронах.… Хоронили, слава богу, не Андрея, поскольку он, вполне живой, стоял у какого-то алтаря, на котором и лежало едва узнаваемое человекоподобное тело покойного.

Кроме Андрея, который приветствовал нас лишь поднятием глаз, в смиреной тишине на коленях спиной к нам сидела девушка. Её лица я не видел, но со спины она казалась мне подростком. Серебристые волосы каскадом падали на отливающую зеленью искусную броню. У бедра висел меч, а её правая рука лежала на алтаре, сжимая единственную уцелевшую руку почившего. Я как-то сразу решил, что мы здесь не уместны, но толпа мрачных воинов уже закрыла нам выход, и деваться было некуда. Казалось, все вокруг едва дышали, боясь нарушить траурную тишину, и даже мы с Дарлисом помалкивали отнюдь не потому, что Зильтейн запретил нам раскрывать рты. Вокруг ровным светом горели свечи, разгоняя мрак, скрывающийся по углам, и тишину нарушал лишь лёгкий шёпот девушки у алтаря. Возможно, это была какая-то жрица, или дочь почившего. А может быть и сама владычица, по крайней мере, никого другого подходящего на эту роль я не наблюдал. Из всей нашей компании, что покинула тюрьму, только Зильтейн рискнул приблизиться к алтарю и опуститься на колени чуть в стороне от девушки.

- Его путь завершён, он у врат Арсильма, - Наконец произнесла звенящим, будто ручей голосом девушка.

Все словно ждали этих слов и почти синхронно выдохнули…, даже мы с Дарлисом, будто проводили товарища вместе со всеми. Андрей бросил взгляд на нас, но прочесть по его лицу что-либо было невозможно, будто он вообще нас не признал, и тихонько грустил на поминках.

- Они здесь, моя госпожа, - Сообщил Зильтейн.