Буратино

   Яков: - Пойду я. Нужен буду - шумните.

   Яков вышел, перед порогом внимательно посмотрел на мои игры с ножичком в руках. Оценил положение предметов и персонажей в помещении, и аккуратно плотно закрыл за собой дверь.

  -- Ну, говори. Чего ты ему сказал, что он как бешеный стал.

  -- Что сказал, то сказал, Аким Яныч. "Слово не воробей, вылетит не поймаешь". Прошлого не изменить. А вот будущее... Храбрит проспится, опохмелится, снова медовухи наберётся и пойдёт вас убивать. Всех. И тебя, и Марьяшу, и внука твоего. Не сегодня, так завтра. Но жить вам он не позволит.

  -- Да почему?!

  -- Ты знал, что Марьяша в тягости была? Вижу что "нет". Была, сын у неё вроде бы должен был быть. Тебе - второй внук. Не будет. Марьяша не от Храбрита понесла.

  -- Да что ты сам понёс-то? Что за глупости такие поносные! Да иная баба и сама-то не всякий раз сказать может от кого дитя...

  -- Вот и я об том. Иная - не может. Которая мужикам на постели и счету не ведёт. Ныне и Марьяна - такая иная. Много мужиков у неё было. И Храбрит ей этого не простит. Будет гнобить пока не замордует до смерти. А ты сунешься... Вон, на левый бок уже лечь больно. И еще. Храбрит понял, что и первый Марьяшин сын - не его.

  -- Как?! Да ты... да как же... да я ж... и жена-покойница...

  -- Тут не время "что да как". Тут время - "чего делать-то". Храбрит - упёртый. Ты его лучше меня знаешь. Его не переубедить. Он решил что Марьяша ему - жена неверная. Неверную жену он изведёт. Если не за один раз саблей, так за месяц кулаком. Ублюдка своего - твоего внука... За тот же месяц. Ты... ты ведь в стороне стоять не будешь. И тебя... А второго внука твоего он уже... прямо в чреве пришиб...

   Аким смотрел на меня совершенно сумасшедшими глазами, закусив край рушника, которым Яков ему квас на груди вытирал, вцепившись длинными крепкими худыми пальцами в край лавки. С четверть минуты мы просто смотрели друг другу в глаза. Потом он выдохнул закушенную тряпку и шёпотом спросил:

  -- И чего делать?

   На такой вопрос сразу не ответишь. Я покрутил ножик в руках, подумал.

  -- Лучше Марьяше вдовой живой быть, по зелёной травке ножками ходить, чем женой неверной в могиле лежать. Она баба молодая, красивая. Может, и найдёт человека себе по душе. И сыну - доброго родителя. И внуку твоему... рано еще... землёй накрываться.

   Снова шёпотом, на грани истерики:

  -- Зятя моего убить?! Отца внука моего извести?!

  -- Отца? Он себя таким не считает. Он твоего внука ублюдком звать будет. И вскорости угробит. Может еще и сегодня. А насчёт зятя - тебе решать. Только быстро решай. Уже светло, через час-другой Храбрит и люди его очухаются. Потом не получится.

   Снова пауза, закушенный рушничок. Снова шёпотом:

  -- Возьмёшься?

   Торговаться, ломаться, цену набивать у меня никогда не получалось.

  -- Возьмусь. Цена...

  -- Какая скажешь. Что тебе для дела надо?

  -- Ничего. О цене. Моих людей, моё и их майно. Майно Храбрита и его людей.

   О, первой проснулась жадность.

  -- С какой стати? У него жена и сын есть.

  -- Взятое с бою принадлежит победителю. И еще. Объявишь сегодня же меня сыном своим. Приблудным, но родителем признанным.

  -- Что?! Ты чего? Ты вообще...

  -- Нет так нет. Тогда готовь домовины. Две побольше, одну поменьше. Для внучка. А я пойду...

  -- Куда! Сидеть!

   Аким еще с минуту жевал рушничок. Потом сообразил, что ведёт себя несколько... со злостью выплюнул.

  -- Но чтоб комар носа... и всех этих...

  -- Нет. Разговор был об одном Храбрите. Остальные - как получится. Лишнюю кровь на себя попусту брать не буду. Решай, Аким, время уходит. После локти кусать будешь. Если будет чем.

  -- По рукам.

  -- Постой. Ты Якову веришь?

  -- Ну.

   Я широко размахнулся и швырнул хлебный ножичек в дверь. Естественно, нож не воткнулся - не метательный. Да и кидать ножи я не умею. Но грохот получился. Дверь сразу распахнулась, в проем влетел Яков. Уже в кольчуге и с мечом в руке. И остановился недоуменно разглядывая нас, сидящих на лавках на противоположных сторонах комнаты. Дед сперва открыл рот. Потом закрыл и кивнул мне - говори.

  -- Заходи Яков. Господин твой, Аким Янович Рябина велит довести до тебя, первого из людей здешних, радостную новость - у Акима Яновича сын родился. Звать Иваном. Родился давно, аж почти тринадцать лет назад. От большой любви. Но не венчанной. Поскольку Аким Янович в те поры женат был. Вот и жили отец с сыном врозь и долго батюшка о сыночке ничего не знал. Сударушка господина твоего от тоски по милому-желанному померла. Сынок Иванушка сиротинушкой остался. Встал он да и пошёл по Святой Руси отца-родителя искать. Уж не ждал - не чаял. Да вот - довелось свидеться. И обнялись сын с родителем своим и облились слезами от радости. И принял родитель сына своего. Со всеми правами и обязанностями. Все понял?