Бурбон и ложь

Я не могу удержаться от смеха.

— Я знаю.

— Я понимаю, Грант. Я тоже хочу оставить ее себе.

Она ухмыляется ему, а он подходит ко мне и целует сначала в висок, а потом в губы. Наклонившись к Хэдли, он говорит:

— Моя.

Больше ничего, только моя.

Он подхватывает Лили на руки, и она начинает хихикать, пока они идут к главному дому. Я слышу, как он спрашивает ее:

— Ты знаешь, что я люблю тебя, мой маленький цветочек?

Хэдли берет меня за руку.

— Это провокационные слова, надеюсь, он это знает.

— О, он знает.

Это так приятно — столько любви между близкими людьми.

Я обнимаю Ларк.

— Поможешь мне закрепить это красивое кружево на волосах?

Она улыбается так ярко, и кажется гораздо взрослее, чем я могла ожидать от десятилетнего ребенка.

— Ты уедешь?

— С чего ты взяла, что я уеду?

Когда мы обходим дом и оказываемся на заднем дворе, она говорит:

— Та женщина, которая ругается с дядей Эйсом, сказала, что приехала за тобой.

Когда я поднимаю глаза, то вижу агента Би Харпер, у меня внутри все сжимается и кислород покидает легкие. Она разговаривает с Эйсом, размахивая руками со скоростью мили в минуту. Когда мы подходим ближе, она замечает Гранта, идущего впереди меня с Лили на руках. Она прекращает свою тираду и кладет руки на бедра, встречаясь взглядом со мной. Она недовольна.

— Ларк, можно мы с твоими дядями уединимся здесь на несколько минут?

Но отвечает Хэдли.

— Давайте, девочки, — говорит она, направляя их внутрь.

— Би, — кивает Грант. Но затем он подходит ближе ко мне, выпрямляется и переплетает свои пальцы с моими. Я и не подозревала, что нуждаюсь в таком защитнике.

Она пристально смотрит на меня, на мою левую руку, на золотое кольцо, которое совсем недавно надели мне на палец.

— Ты женился на ней? — спрашивает Би, глядя на Гранта.

Он смотрит на меня и улыбается, спокойно отвечая:

— Пока нет, но женюсь.

Взглянув на меня, она переводит взгляд на Эйса, как будто это его вина или он должен был предотвратить это.

— Не смотри на меня, Би. — Он поднимает руки. — Я тоже только что узнал.

Эйс улыбается Гранту, а затем подмигивает мне.

Когда мое внимание возвращается к Би, я понимаю, что меня гложет вопрос. Ее отношения с семьей Фокс.

— Откуда вы знаете друг друга? Я не понимаю…

Грант поднимает подбородок выше, словно готовясь к отпору. Он сжимает мою руку.

— Хочешь ответить на этот вопрос, Би?

Я не могу не заметить, как меняется настроение, когда тема разговора переходит с недовольства Би нашим желанием пожениться к тайне, о которой, похоже, не знаю только я. Она достает серебряный портсигар с гвоздичными сигаретами и засовывает одну в рот, одновременно роясь в кармане пиджака в поисках зажигалки.

Линкольн идет в нашу сторону. Все мужчины Фоксов собрались здесь, чтобы услышать правду.

Грант придвигается ко мне, заполняя тишину.

— Чего я до сих пор не могу понять, так это — почему? Зачем ты привезла ее сюда, Би? — Он смотрит на меня и целует руку, которую держит. — Я очень этому рад, но я не понимаю. Ты бы никогда не получила разрешение, если бы это была официальная защита свидетелей.

Она прикуривает сигарету, глубоко затягивается и прижимает палец ко рту.

— Я жду, — настаивает Грант.

Только когда она выдыхает большое облако дыма, которое, кажется, повисает в полуденной влажности, она отвечает.

— Потому что мне нужно было место, где она была бы в безопасности.

Грант скрипит зубами.

— Но почему здесь? Есть много мест, куда ты могла бы отправиться. Почему Фиаско? — Он указывает на землю. — Почему мы?

Она едва дает ему договорить, как кричит в ответ:

— Потому что я у нее в долгу!

Я вглядываюсь в ее лицо, пытаясь понять, что она может иметь в виду. В долгу? Она мне что-то должна?

Линкольн встревает:

— Что ты мне…

Ее рука взлетает вверх, а затем опускается.

— Потому что она остановила человека, который убил Фиону.

Мое сердце почти останавливается, а Грант застывает рядом со мной.

Этого не может быть.

— Потому что она столкнулась лицом к лицу с проклятым монстром. Монстром, который забрал жизнь моей дочери.

У меня голова идет кругом от ее слов. Мне требуется минута, чтобы понять это. Такая же реакция и у мужчин.

— Она спасла жертву. Побежала навстречу опасности, включила чертову пожарную сигнализацию, а затем дала показания в закрытом режиме, которые могли бы упечь его за решетку.

Грант спрашивает:

— Что значит — «могли бы»?

Я отпускаю его руку, чувствуя нервозность, пока осознаю все это.

— Ты мама Фионы?

Грант бормочет:

— Едва ли.

— Да пошел ты, Грант. Не делай вид, будто имеешь хоть какое-то представление о том, какие у меня были отношения с дочерью, — говорит она, раздавливая сигарету.

— У меня было достаточно подсказок, Би, — огрызается он в ответ.

Она на секунду закрывает глаза, пытаясь не допустить, чтобы это превратилось в спор.

— Я прислушалась к своему чутью. Я годами составляла портрет убийцы Фионы. Я знала также, как и ты, Грант, что это не какой-то наркоман, оказавшийся не в том месте и не в то время. Не с такой точностью. А та часть ее спины… — Она качает головой. — Не было ничего, через что она могла бы пролезть, чтобы получить такие повреждения.