Бурбон и ложь

— Я согласен, потому что, — говорит он, запихивая в рот кусочек, — когда я попробовал его в первый раз, он так глубоко попал мне в нос, что, кажется, я не смог по-настоящему насладиться вкусом.

Я не могу сдержать смех, который вырывается, когда он целует меня в макушку.

Он взял в руки кусок и, как хороший муж, накормил меня им, почти не испачкав. Я даже слизнула немного глазури с его большого пальца, стараясь сделать это как можно незаметнее. Но когда пришло время сделать то же самое мне, я не упустила случая. Я поднесла торт к его рту и, как только он открыл его, я подняла руку выше, размазав его по усам и слегка по носу. Он поделился со мной. Обнял меня за талию и крепко поцеловал, итальянский сливочный крем скользнул по моим губам и спустился ниже к шее, когда он продолжил. Гости нашей небольшой свадебной вечеринки подбадривали его. Это было одно из десятков воспоминаний о сегодняшнем дне, которые никогда не покинут меня.

Я шла к алтарю навстречу Гранту в белых ковбойских сапогах и самом красивом платье кремового цвета, которое я когда-либо видела. Я хотела подождать, чтобы мы могли пожениться на свежем воздухе, в поле цветов за нашим домом, поэтому я выбрала короткое, струящееся платье от «Loni’s», пару ковбойских сапог от дизайнера из Нью-Йорка и всем известного немецкого короткошерстного пойнтера в качестве сопровождающего. Мне казалось правильным, что Джулеп пройдет по дорожке со мной — она была моим спасителем. По-другому и не скажешь. И мне посчастливилось присоединиться к ее семье.

— Я уже не чувствую этот запах так сильно, — говорю я, делая глоток из серебряной фляжки, которую Хэдли подарила мне сегодня утром.

— Воздух пахнет по-другому. Ты права, но, думаю, я уже настолько привык к нему, что не замечаю. Ты чувствуешь это, потому что ты теперь Фокс, — говорит он тем глубоким голосом, который бьет меня и проникает прямо в мое нутро, и посылает мурашки по рукам.

— Ничего подобного.

— Ты много раз нюхала бурбон, пробовала что-то новое, твои чувства развиваются. Это реально. Это просто означает, что ты одна из нас.

Я улыбаюсь, медленно покачиваясь в гамаке и вспоминая прошедший день.

Грант стоял передо мной и держал за руку, надевая бриллиантовое кольцо на палец, на котором уже было кольцо его бабушки. Его глаза блестели, когда он произносил клятву.

— Я обещаю любить тебя. Не только в этой жизни, но и в следующей. Ты — женщина, в существование которой я никогда не верил. Тот партнер, которого я не надеялся встретить. Пока ты не появилась здесь. И теперь я клянусь всегда быть рядом с тобой, прикрывать твою спину и защищать от любой угрозы.

— Гриз, похоже, знал, как покружить тебя по танцполу, — смеется он.

— Возможно, он сорвал спину, когда крутил меня, — говорю я, слегка морщась.

Из динамиков доносилась мелодия The Doobie Brothers, которая должна была стать аккомпанементом для танца отца и дочери, и мне казалось, что мой отец рядом, когда играла его любимая группа. Гриз стал отличной заменой. Каждый понедельник утром, перед тем как я отправляюсь на винокурню, мы завтракаем вместе, и каждый день после обеда он приезжает туда, чтобы посмотреть, как идут дела. Грант и его братья считают, что Гриз таким образом следит за происходящим, но я думаю, что это его способ оставаться рядом с тем, что он так глубоко любит.

Мой муж начинает напевать что-то из Fleetwood Mac. «Go Your Own Way» — не самая распространенная свадебная песня, но и наша история не слишком типичная.

— Самый счастливый день в моей жизни, миссис Фокс, — говорит Грант с полным ртом торта.

Я улыбаюсь и поднимаю взгляд от его груди.

— Пока что…

— Да, детка. Пока что…

Грант

Влажность наконец-то спала, и это первая осенняя ночь, которая действительно похожа на ночь. Лампы накаливания трещат каждый раз, когда в них влетает насекомое, но они согревают нас, так что мы все еще можем наслаждаться ужином на заднем дворе.

Эйс переворачивает банановый блинчик на стопку, которую он только что сложил в центре стола.

— В этот раз я не стал добавлять шоколадную крошку. Мне показалось, что корица и банан достаточно сладкие.

Хэдли вклинивается:

— Мы должны отказаться и от сиропа, Аттикус?

— Аттикус?

— Это то, что происходит, когда тебе стукнет сорок? Ты перестаешь добавлять в блины что-то вкусное и начинаешь повторять то, что говорят люди? — Она оглядывает сидящих за столом, и Гриз смеется во весь голос.

Гриз прикладывает ладонь к уху.

— Повторишь это еще раз?

Это вызывает смех у всех за столом, кроме Эйса.

Хэдли машет рукой.