Бурбон и ложь

Я пожимаю ему руку, улыбаясь им обоим.

— Приятно познакомиться. Вся ваша семья была очень гостеприимна. Спасибо.

Они смотрят друг на друга, прежде чем Линкольн отвечает:

— Значит, ты еще не со всеми познакомилась.

Ковбой.

Но прежде чем я успеваю исправить его предположение, Линкольн пристраивается рядом с нами.

— Можно мне составить вам компанию, Хэдс?

Хэдли понимающе улыбается. И по тому, как розовеет его шея чуть выше горловины футболки, я думаю, что Линкольн не из тех, кто часто присоединяется к экскурсиям по собственной винокурне.

Мы идем за ним мимо главного входа, где группы людей ждут начала экскурсии.

— Лейни, ты когда-нибудь была на винокурне?

На лице Линкольна снова расцветает улыбка, а на щеках появляются ямочки, когда я говорю ему:

— Нет, это первая. У меня было много экскурсий по виноградникам и пивоварням, но я никогда раньше не была на винокурне.

Он хлопает в ладоши и потирает их, как будто собирается устроить грандиозное развлечение. Он намного приятнее обоих своих братьев.

— В бурбоне чертовски много веселья, но в основе всего лежит простая химия.

Он начинает объяснять основы — процесс ферментации и соотношение компонентов — вот что отличает бурбоны друг от друга. Он рассказывает о том, что бренд «Фокс» делает иначе, чем все остальные.

— У нас более высокое содержание кукурузы и ржи, что делает вкус слаще. Одно из правил гласит, чтобы считаться настоящим бурбоном, сусло должно состоять из кукурузы не меньше, чем на 51 %.

Он очарователен. Прирожденный ведущий и увлекательный рассказчик. Без сомнений, он любит свое дело и хорошо разбирается в нем.

— Итак, Лейни без фамилии, как долго ты планируешь пробыть в Фиаско? — спрашивает он, как только мы входим в помещение, уже больше похожее на производственное. — Мой брат довольно расплывчато ответил на вопрос, переехала ты сюда или только гостишь. Просто сказал, что ты пробудешь здесь какое-то время, и попросил не беспокоить, пока ты не начнешь работать.

— Ты прекрасно справляешься с его просьбой, Линк, — говорит Хэдли, прижавшись к нему.

Я знала, что вопросы будут. Жаль только, что я не продумала заранее, как буду отвечать. Не позволяя паузе затянуться, я говорю:

— Я пробуду здесь некоторое время, — и пожимаю плечами. — У меня сейчас период «не думай об этом слишком много», — добавляю я с яркой улыбкой. — Так что посмотрим.

Хэдли подхватывает:

— Мне это нравится. Я все обдумываю. Обычно после того, как я это уже сделала.

— Значит, ты из тех, кто сожалеет?

Линкольн смеется и отвечает за нее:

— Очень редко.

Я останавливаюсь рядом с массивной серебряной ванной.

— Эйс оказывает услугу моей подруге, предоставляя мне работу и жилье на некоторое время. Я познакомилась с ним вчера вечером.

Заглянув в ванну, я вижу, что она почти до краев заполнена пузырящейся густой желтой субстанцией. Когда я провожу рукой над поверхностью, то чувствую исходящее от нее тепло.

— Мне сейчас особенно нечем заняться.

Хэдли берет меня под руку, когда мы идем дальше.

— Тебе, моя милая, возможно, стоит составить новый список дел. Но предупреждаю, уже ходят сплетни, что сегодня утром у Эйса в доме была «молодая штучка».

— Новости здесь быстро распространяются.

Я надеялась, что это скорее маленький городок, где все заняты собственными делами, а не стереотип из фильмов и книг.

— О, Лейни, это же самое веселое. Я обычно сама придумываю пару слухов о себе, чтобы старые сплетники не совали нос в мои дела. — Она подмигивает мне, когда мы выходим из главного здания.

Лязг металла о бетон заставляет меня подпрыгнуть. Звук привлекает внимание большинства людей, но у меня от него пульс учащается вдвое.

— Здесь немного громче. Из-за работ с древесиной, которую распиливают и нарезают на клёпки, и бочек, которые обугливают.

Линкольн обводит взглядом огромное рабочее пространство. По краям несколько экскурсионных групп рассматривают разные этапы процесса изготовления деревянных бочек.

— Это одна из немногих винокурен, где есть собственная бондарня. Мой дед решил, что разумнее делать то, что мы хотим, вместо того чтобы договариваться и платить за продукт, который мы не можем контролировать. Это один из наших крупнейших активов, когда речь идет о производстве бурбона. Бочки — это то место, где происходит волшебство. Это дает нам полный контроль над содержанием угля в них и определяет план того, что мы будем изготавливать.

Он рассказывает, пока мы идем, а я рассматриваю все механизмы и бочки, которые выкатывают наружу и отправляют туда, где они используются дальше. Меня завораживает каждая деталь. Начиная с его объяснений, как куски дерева удерживаются вместе металлическими обручами и давлением, и заканчивая тем, сколько времени они обжигают бочки для этой партии.

— Вот здесь.