Бурбон и ложь

— Ларк, главное — это юбилейная партия, которую мы выпустим. — Гриз откидывается на спинку стула во главе стола, напротив Эйса. — Смысл в том, чтобы вскрыть несколько бочек, которые не пробовали с тех пор, как мой дед основал это место.

— Гриз, конечно, мы знаем, что самое важное — это бурбон, но ты же понимаешь, что если мы не заключим грандиозную сделку, то никто другой этого не сделает. А еще тайяки звучит восхитительно, Лейни. — Теперь он подмигивает ей.

Лейни прочищает горло, ее взгляд ненадолго встречается с моим, пока она теребит свою косичку, в которую все еще вплетены полевые цветы.

— А как насчет фейерверка?

Ее глаза снова встречаются с моими. Да, это фейерверк. Я не могу не восхищаться тем, как она общается с моей семьей. Она чертовски красива, но что-то здесь не так. Я чувствую это нутром и отказываюсь игнорировать. Может быть, дело в том, что у нее нет проблем со зрительным контактом. Я не пугаю ее, что для меня в новинку. Не у многих людей хватает смелости продолжать смотреть мне в глаза, да еще и улыбаться при этом. А она смотрит. И, черт возьми, мне это в ней нравится.

— Скоро празднование Четвёртого июля. Там будут фейерверки, — перебивает Эйс. — У тебя будет шанс побывать на крупнейшей ярмарке во всех 120 округах Кентукки. Столы с ремесленными изделиями на любой вкус. Там будут тянуть трактора, устроят фейерверки и… — Он смотрит на Линкольна. — Какие группы приедут?

Линкольн пожимает плечами.

— Не знаю, кто будет выступать в этом году, но танцы тоже будут.

— Оставишь мне танец, Лейни? — говорит Линкольн со своего места.

Из моего горла вырывается рык, когда я вижу, как она улыбается ему и кивает. Я вытираю рот и бросаю салфетку на свою тарелку, чтобы заглушить его.

Линкольн смотрит на меня, нахмурив брови, как бы спрашивая, какого хрена?

Я не знаю, что, черт возьми, со мной не так.

— Я тоже, пап? — говорит Лили.

— Всегда, Лили. А ты, Ларк? Прибережешь для меня танец?

Не сводя глаз с брата, я спрашиваю:

— Ты все еще планируешь быть здесь к Четвертому июля? — Но вопрос адресован Лейни. Я поворачиваю к ней голову, и только сейчас понимаю, что привлек общее внимание. — Или ты планируешь уехать к тому времени?

Она бросает еще один быстрый взгляд на Эйса.

Все за столом прекращают свои разговоры, выдерживая паузу, чтобы она могла ответить. Ей сразу становится не по себе. Я наблюдаю, как она потирает кончиками пальцев подлокотник своего плетеного стула, чтобы успокоиться. Она изо всех сил старается сохранить спокойное выражение лица. Но затем она прочищает горло. И я, возможно, только что понял язык ее тела. Однако ее волнение быстро проходит, она поднимает подбородок и смотрит мне прямо в глаза.

— Я пробуду здесь некоторое время.

Я ухмыляюсь, призывая ее продолжать.

— Знаешь, я так и не понял твою историю, Лейни.

Семь пар глаз Фоксов уставились на нее, и она тянет время, откусывая кусочек моего бекона.

Гриз прерывает:

— Лейни, не могла бы ты передать мне ту тарелку с печеньем, которая стоит перед тобой?

Она передает печенье, но у меня возникает новый вопрос.

— Где ты жила до этого?

— В Колорадо, — отвечает она, прочищая горло. Опять.

Я настаиваю на большем.

— Где? У меня есть несколько друзей, которые занимаются там зимними видами спорта.

— Лейни, и эту тарелку с соусом для сосисок тоже, если ты не против, — снова перебивает Гриз.

Она натянуто улыбается и передает ему миску. Он старается, чтобы это было не так неловко, но для меня все становится очевидным в такие моменты. Истина всегда так или иначе просачивается наружу, когда кто-то оказывается в затруднительном положении.

Я откидываюсь на спинку стула, делаю глоток из своей чашки и жду ее ответа. Она теребит свои заплетенные волосы, и несколько маленьких белых цветочков выпадают, когда она это делает. Вдруг она тихонько вскрикивает. Джулеп лает в ответ со своего места во внутреннем дворике, привлекая всеобщее внимание. Лейни достает из заднего кармана телефон. Кто бы это ни был, она не в восторге, потому что, хотя она и научилась контролировать некоторые свои реакции, по тому, как она смотрит на телефон, очевидно, что она не ожидала этого звонка.

— Лейни?

Она поднимает на меня растерянный и озадаченный взгляд. Кто, черт возьми, отправил ей сообщение? Одно дело, когда я давлю на нее, но мне не нравится, когда кто-то другой ее расстраивает.

— Прости, что ты спросил?

— Как ты зарабатывала на жизнь в Колорадо?

Вмешивается Ларк:

— Она была флористом. Это была ее работа в старших классах.

Лили добавляет:

— К тому же ее уволили.

Она отпивает сладкий чай и делает быстрый, неглубокий вдох, оглядывая стол, а затем начинает говорить.

— Прямо сейчас у меня нет работы. Я не думала, что стану карьеристкой. Мне нравилась работа, на которую можно прийти и уйти. Но после колледжа это оказалось… ненадежным. В детстве у меня хорошо получалось планировать вечеринки для наших соседей. Например, детские праздники и вечеринки по случаю выхода на пенсию.

Сделав паузу, она взмахивает рукой в воздухе.