Бурбон и ложь

Я настолько погружен в размышления и не обращаю внимания на то, куда иду, что, когда дохожу до «Hooch», смотрю на вывеску с удивлением. Я вижу Дела, сидящего за стойкой. Сегодня не вечер жареных ребрышек и не покер, но он не часто готовит сам. Раз уж он все равно здесь, мне пригодятся его мысли по этому поводу. Когда у меня появляются идеи или догадки, всегда полезно обсудить их с ним. Он сможет мне помочь. Я ему доверяю.

Колокольчик на входной двери звякает, когда я вхожу, и единственные люди, которых я вижу здесь, кроме Марлы и Дела, — группа ребят, вернувшихся из колледжа, в дальней кабинке.

Я хлопаю его по спине, и тут же понимаю, почему он здесь. Что я пропустил. Черт, как я мог забыть? Я смотрю на специальную доску, где Марла обычно пишет дату, и, конечно же, сегодня 2 июля. День рождения Фионы.

— Сегодня ей исполнилось бы тридцать четыре, — говорит он, держа перед собой большой кусок чизкейка.

Как я забыл? Я никогда не забываю.

— Я думал, ты забыл, — говорит он, и его голос становится тише, когда он вытирает щеку. Слишком быстро, чтобы заметить слезу, но я знаю, что она там была. У меня внутри все сжимается от мысли, что, увидев меня, он почувствовал облегчение. А когда я увидел его, то почувствовал себя виноватым.

Я прочищаю горло и сажусь рядом с ним, сжимая его плечо. Я сожалею.

Мы никогда не говорили о том, что происходило между мной и Фионой. Мне казалось неправильным, что я влюбился в его дочь после нескольких месяцев тайного секса и ни разу не пригласил ее на обычное свидание, потому что мы скрывали наши отношения. Но он знал. Мне не нужно было говорить ему, что я люблю ее. Всем в городе было ясно как день, что я сломался в день ее смерти, и последние пять лет я оставался таким.

Марла выглядывает из кухни.

— Грант, вот и ты, — говорит она мне. — Я думала, ты забыл. Сейчас я принесу твой кусок.

— Ты столкнулся с газонокосилкой или чем-то подобным? — Спрашивает Дел, глядя на мои разбитые костяшки.

— Что-то в этом роде, — выдыхаю я. Вопросы, которыми я задавался в отношении Лейни, исчезли, а на их место пришло всепоглощающее чувство вины. Из-за того, что я забыл о Фионе, и если бы я не пришел сюда совершенно случайно, то пропустил бы этот вечер совсем. Когда я извинялся за то, что не сказал ему, что между нами происходит, я пообещал, что никогда не забуду, что она для меня значила. Я чувствую себя лжецом.

— Вот, милый, — говорит Марла, протягивая мне кусочек чизкейка.

— Спасибо, Марла.

Она кладет пакет со льдом с другой стороны от меня.

— Слышала, что возле «Midnight Proof» произошла небольшая потасовка.

Я смеюсь.

— Как ты так быстро узнала об этом?

— Полицейский радар.

Дел смеется себе под нос.

— Я когда-нибудь рассказывал тебе о звонке, когда она не могла снять кошку Лони с рождественской елки?

Дел смеется еще до того, как я успеваю рассказать ему самое интересное, но мы обычно так и делаем. В день ее рождения или в день памяти мы всегда едим чизкейк у Марлы, поскольку это было любимое место Фи, и рассказываем истории в память о ней. Только в эти дни я позволял себе погрузиться в воспоминания, потому что, несмотря ни на что, чувство вины, которое я нес в себе, возвращалось на следующий день.

Час спустя, когда наши лица онемели от смеха, Марла разливает оставшийся кофе и рассчитывает студентов. Дел смотрит на меня, все еще улыбаясь, и говорит:

— Знаешь, если бы у тебя были другие планы на вечер, я бы понял.

— Прекрати. — Я похлопываю его по руке. — Я там, где должен быть.

Дел — один из моих лучших друзей. Даже если бы между мной и Фионой ничего не было, я бы все равно постарался в этот день быть рядом с ним. Я обязан ему хотя бы этим. Я не защитил его дочь. Я никогда не смогу смириться с этим. Именно поэтому я должен быть уверен, что угроза, из-за которой Лейни попала в защиту свидетелей, не настигнет ее.

— Ты все еще можешь попросить на севере об услуге?

Я едва успеваю договорить, как он уже отвечает:

— Конечно. Что тебе нужно?

Глава 26

Лейни

— Ты еще не пробовала моджескас⁴⁰? — спрашивает Роми из-за своего столика, уставленного карамелью и шоколадом. И, прежде чем я успеваю ответить на этот, по-видимому, риторический вопрос, она говорит: — Они божественны. Как давно ты в Фиаско?

— Около месяца. — Я улыбаюсь.

— Хорошо, — говорит она, разводя руки перед собой. — Моджескас — фирменные конфеты Кентукки. В частности, в Луисвилле, но, на мой взгляд, эти даже лучше оригинала. У них есть правила, как и у бурбона. Основа должна быть одна и та же — зефир, обмакнутый в мягкую, маслянистую карамель.

Она показывает на дальний конец стола.

— А вот это — темный шоколад с добавлением бурбона. — Прикрыв рот рукой, она наклоняется ко мне и шепчет: — Это не бурбон Фоксов, но все равно чертовски вкусный.