Буреполомский дневник

“Телефонист” порадовал меня, конечно же, своей старой “трубой” (“тонкий Samsung”), выдаваемой им за новую. Я – к удивлению своему – смог сделать то, что хотел: позвонить от него тому, прежнему “запасному варианту”, еще в январе освободившемуся. Позвонил. Тот обрадовался мне как родному, но перезвонить упорно хотел на 8–й, своему “сменщику” – еле–еле я уговорил набрать на те цифры, с которых я звонил. Спросил, как я, ЧТО у меня; я вкратце – не было сил говорить, душили слезы и помимо воли лились из глаз – описал отношение ко мне на его бывшем бараке. Он советовал мне сперва по всем вопросам обращаться к тому самому “за общее”, который руководил де–факто травлей, – с приветом от него. Когда я через силу, путано, кое–как объяснил ему эту тонкость – обещал позвонить тому сам.

Вот и все, собственно. “Телефонист”, как обычно, обещал сегодня же вечером зайти ко мне – но пока его нету (да и не надо!). Тот, прежний “запасной вариант”, я думаю, или не позвонит насчет меня никому вообще, или же – если даже и позвонит, то это уже ничего не изменит, – он далеко!.. Он и будучи здесь – обещал–то много, да делал мало. Сперва я думал, что теперь уж ничего не сделаешь – ну, переложили на САМОЕ худшее место в бараке, хуже просто нет (за исключением только “32–го квадрата”) – теперь придется досиживать срок здесь, в этой щели. Но потом пришла мысль, что если бы вдруг дошло до сатисфакции, до резких внушений всей этой мрази и реальной перемены отношения ко мне – то стоило бы, чисто ради принципа, потребовать переложить меня обратно, на прежнее место, – не больше, но и не меньше! Только я знаю, что этого не будет...

Сижу, пишу здесь, в щели у “32–го” это все... Тут еще темнее, чем было в том проходняке – грядущими зимними вечерами не почитаешь и не попишешь... Ладно, завтра перепишу все это, а сейчас – пора ужинать.

12.9.10. 8–50

Ну что ж. Переночевал на новом месте, позавтракал, достал жратву на 2 дня – сегодня и завтра – чтоб меньше лазить в баул... Спать здесь, кстати, неплохо, – если не включают фонарь надо входной дверью в секцию, то свет очень тусклый – по одной лампочке во всех 3–хрожковых люстрах, в точности как было на 13–м :) – да и те закрыты от меня верхними этажами шконок и “шкерками”. В целом освещение получается такое, как было в тюрьме, в Москве, на “1–й сборке”, спать не так уж мешает. Вот работать, писать, особенно – переписывать здесь будет очень неудобно – темно, свет эти суки после завтрака гасят, светать будет все позднее... Глаза у меня, наверное, здорово “сядут” за полгода работы в таких условиях.

Счастье еще, что соседний проходняк отгорожен по краю шконки (стоит одна, как была у меня на 13–м, – но, увы, я не на ней...) занавеской – и они сразу же ее натянули, не желая меня видеть. :) Живут там, как я понял, стремщики (все разговоры только об этом – как “пробивать”, услышав крик стремщика из “фойе”, обязательно громко повторяют его здесь, со своей шконки, и одновременно они же – самогонщики: все дни, что я здесь, один из этих моих новых соседей целыми днями возится под краном с ведром, обмотанным пакетами и полотенцами, – гонит самогон. И надо мной, и в соседнем проходняке меняются – ночью спят одни, днем – другие, 2–й этаж соседнего проходняка, как само собой разумеющееся, залезает наверх со стороны моего проходняка, сильно меня этим напрягая – но ведь им не скажешь, наглецам...

А ночным соседом моим сверху оказался тот самый маленький, сморщенный старикашка (впрочем, не такой уж и старый – 60–ти точно нет), который еще с 1–го вечера моего здесь, 3.9.10, все терся в “фойе” и норовил занять лавочку, на которой я сидел. Шваль из тех, у кого здесь ничего не бывает, кроме казенной робы и баланды; голодранцы, вечно ищущие, что бы покурить. Излишне даже и пояснять, что место, на которое меня положили – САМОЕ плохое в бараке, – не по физическим удобствам, а по статусу, так сказать; самое презренное и неуважаемое. Сюда, по неписаной их табели о рангах, как раз и кладут таких – самых последних, нищих, никчемных, никем тоже не уважаемых, не принимаемых всерьез, едва вообще считаемых за людей – несмотря на гордое звание “мужик”! :) (Ну, еще шнырей иногда.) Вчера, в разгар истерии перекладывания, заметив этого хмыря в “фойе”, я мельком подумал: интересно, где он–то спит? Наверняка ведь даже у него место лучше, чем навязывают мне. Оказалось, я ошибся... :)

Ну что ж. И в этой дыре (щели) худо–бедно тоже можно жить. Где наша не пропадала?!. :) Осталось мне 189 дней, ровно 27 недель.

15–33