Буреполомский дневник

Главная новость – это вчерашняя уже, конечно. В Улан–Удэ девчонкам дали вчера по 100 тысяч штрафа и освободили в зале суда. Мои поздравления, конечно! Они, естественно, недовольны приговором – и его обвинительным характером, и его мягкостью – и намерены штраф не платить принципиально (что правильно, но будут проблемы с выездом из страны и т. п.) и подавать кассационную жалобу – на его мягкость, видимо, но могли бы и на его обвинительный характер. Однако примирить сие противоречие в одной жалобе невозможно, и революционно–юридический их мазохизм, несомненно, победит здравый смысл в этой жалобе. Одно обнадеживает: если уж их, так рвавшихся сесть по–настоящему, в лагерь не пустили – то уж и не пустят, несмотря ни на какие их жалобы. :)) Еще когда я услышал, что прокурор запросил им, УЖЕ сидящим в СИЗО, 4 года условно – эта мысль пробилась вскоре через мое первоначальное недоумение. А уж когда такой приговор... Ясно, что тамошняя, бурятская “контора” просто не хочет их забесплатно “раскручивать” и рекламировать в высочайшем – выше в этой стране просто никогда не было за все века ее истории – качестве политзаключенных, узников совести...

22.1.11. 8–45

Морозы стоят безумные, по утрам – 35° и больше. Я, как дурак, таскаюсь в такую погоду на завтрак, – только затем, чтобы эта мерзкая блатная харя, командующая в бараке, если начнет опять всех выгонять, не докопалась бы до меня. (Этой харе здесь разрешается все, даже – опаздывать очень заметно на проверку, причем когда считает отрядник, – вчера харя пришла уже после того, как он посчитал, часть даже по карточкам, – ей ничего не сказал). Единственное, что радует – ворота столовки каждое такое лютое утро открыты настежь, “мусоров” нет, – тоже не выдерживают там стоять на таком морозе, так что и выгонять, собственно, незачем – никто не увидит, сколько там пришло с 8–го, много или мало, разве что “мусор”, сидящий на “нулевом”. Ворота которого тоже, кстати, открыты настежь – зэку, помощнику “мусора”, тоже, видимо, холодно все время выскакивать и открывать–закрывать их, пока бараки – по 3 в каждую из 4–х смен, с временнЫм зазором совсем не таким большим – идут в столовку и обратно. Получается “брод–ход”, как это здесь называют, – свободный ход, не перегороженный ничем, ненужными и нелепыми этими “постами”, собираниями в толпу, разбираниями “по трое” и т.д. Калитка бывшего “1–го поста” – на магнитном замке с домофоном – слава богу, тоже в основном стоит открытой.

Но уж зато на ужины, слава богу, я не хожу! :)

А с объявлениями проверки по громкоговорителям получилось забавно. Объявляют их прямо с вахты, кое–кто из зэков узнавал даже по голосу, кто из “мусоров” (ДПНК) говорит. И –кто объявляет, кто нет, а то и – утреннюю, допустим, объявят, а вечернюю забудут, а то и обе вечерних... Строгость законов и правил, как всегда и всюду в России, компенсируется необязательностью их исполнения... :)

13–05

Что ж, вот они – очередные 55 минут чистой выстойки на улице, на лютом крещенском морозе, – утренняя проверка! По радио ее на сей раз не объявляли. :) В 12–15 (уже 5 минут опоздания) “мусора” появились только на “большом”. На наш “продол” – Лось и отрядник 5–го. Тот–то посчитал сразу свой барак, а Лось – мимо нас на 4–й, дальше на 10–й, дальше на 13–й. И там, где–то – на 4–м, скорее всего, – тоже, видать, по карточкам. Стоим и стоим – несколько наиболее стойких (каламбур :), кто вышел загодя. Остальные–то до последней минуты торчат в бараке, и даже возвращаются, выйдя вовремя и видя такую задержку, – но я туда не возвращаюсь. Бежать потом со всей толпой по льду (крещенские, будь они прокляты, обливания у самой двери барака!..) – и все равно не успеть занять место в последнем ряду, как обычно, а стоять черт те с кем, черт те где... нет уж, лучше я постою, померзну. У самой стены барака, на “плацу”, где строятся, – правда, греет уже солнце, выходящее часов в 11 все эти последние морозные дни. Кое–кто из нечисти гуляет, но на футбольном поле, где можно гулять – там как раз тень, соседний барак закрывает солнце.