Буревестник. Трилогия (СИ)

   Запах разлагающихся трупов людей и тварей, сладковатый такой, мерзкий до блевотины. В домике засели шестеро, поставили два пулемета, обложились ящиками с патронами и бились до последнего. Тварей накидали в три слоя, гильзы по колено, то ли прикрывали кого-то, то ли отступать было некуда. Два ящика взрывчатки не успели израсходовать, видно твари броском ворвались, не дали подорвать себя. А может и не собирались взрываться, непонятно. Твари ящики погрызли и бросили, а мы прибрали. Нашли сломанную дрезину и всю ночь чинили. Трупный запах пропитал все и вся, и не будь мы все привычны к такому - точно блевали бы дальше, чем видели.

   Отдали последние почести, похоронили этих шестерых, ну, то что от них осталось - поместилось в одном самодельном гробу-ящике. Погрузились на дрезину, закинули ящики с взрывчаткой и с ветерком покатили дальше на север. Двое качают, четверо присматривают за окрестными степями и холмами, четверо отдыхают на тележке-прицепе сзади. Видимость неплохая, едем с ветерком, к трупным запахам принюхались, в общем, лепота и благость неописуемая. Так бы ехали и ехали, но вляпались в очередную неприятность. Крупная станция впереди, потираем руки, предвкушая блага цивилизации, и вдруг слышим: пулемет работает. Да не один! А потом минометы по нам - кааак шарахнут! Землей до бровей засыпало, дрезина с рельс соскочила, прицеп тоже под откос, но все живые. И ящики не взорвались, потому что промахнулись наводчики, ну и мы не стали ждать второго залпа, как тараканы врассыпную и бегом к ближайшему оврагу.

   Собрались, укрылись, со станции нас потеряли и перестали лупить. Стали держать совет, мол, чего, как и куда. Думали-думали, сообразили, что станция в осаде, а нас то ли за зараженных, то ли за новый вид тварей приняли. Там, откуда мы приехали - никого из людей быть не могло, вот со станции и жахнули, не разбираясь. Правильно, в общем-то, сделали, но нам легче не стало. Давай дальше думать, то ли станцию обходить, то ли как-то белым флагом помахать, то ли вообще в другую сторону убежать. И тут слышим, земля слегка гудит и дрожит. Бежит, значит, волна тварей, прямо повдоль железной дороги.

   Километра два и выскочат прямо на нас, к гадалке не ходи. Мы, конечно, тогда были ребята резкие и самоуверенные, но тренировали нас на совесть. Гул и дрожание вполне соответствовали пяти сотням мелких тварей или трем сотням крупных. И до станции не добежать, просто не успеем. Единственное, что можно сделать - занять оборону и молиться, чтобы тварей больше интересовала станция, нежели мы. Можно, конечно, в порядке самоубийства, бежать к дрезине и ставить ее на рельсы. Как раз минометчики жахнут и твари добегут.

   Слышим, машина подъехала, и громкий голос орет, мол, выходи по одному и сдавайся! Ну, чисто как у Прежних, машина из рояля - символ внезапного чудесного спасения. Вылезаем, а там, рядом с грузовиком стоит старый такой солдат, на нас автомат наставил и зыркает подозрительно. Я ему говорю, мол, папаша, не боишься, нас десять, а ты один? А он в ответ, мол, я уже пожил, всякой херни повидал вдоволь, и свою жизнь за десятерых зараженных разменять за честь посчитаю. Смотрю, наши подтянулись, вот только твари все ближе и ближе. Говорю, мол, давай уже поедем, а то щас набегут. А солдатик не торопится, говорит, мол, вы вообще, откуда взялись? Объясняю, что так и так, с лагеря тренировочного, невмочь было катер ждать, пошли сами, да дрезину нашли. Твари уже видны, а солдат не торопится, спрашивает, мол, какая кличка у замначальника лагеря по хозчасти? Старый Бульдог, говорю, потому что, как вцепится во что-то, хрен потом со склада достанешь.

   Тут солдат прыгает в кабину и заводит машину. Мы шустро в кузов, а там, мама дорогая, взрывчатки не два, а целых двадцать ящиков! Солдат не промах оказался, собирался нас и тварей подвзорвать, когда поближе подойдем. Мол, пропадать, так не зазря! Твари уже практически за пятки кусают, прямо из кузова вдесятером строчим, половину боекомплекта враз сожгли, только тогда Преследователи прыть сбавили и отстали. Влетаем на станцию, а там уже твари с другой стороны ворвались. Остатки гражданских и семьи военных в поезд грузят, рядом рубилово чуть ли не врукопашную идет, начальник гарнизона, как сейчас помню, пожилой такой майор, с рубцом вдоль левой щеки, орет, мол, огнеметы давай, иначе не удержим!