Буревестник

Джек Кейд наклонился и оттащил в сторону юношу, все еще молотившего воздух кулаками.

– А это кто? – спросил Джек.

Рован лишь яростно вращал глазами, не в состоянии говорить, поскольку Джек крепко держал его за воротник, сдавив горло.

– Мой сын, – ответил Томас, сидя на земле и защищаясь от ударов ногами, которые все еще наносил вслепую Пэдди.

Он поднялся на ноги и протянул ирландцу руку, чтобы помочь ему встать. Пэдди, еще не отошедший от схватки, что-то сердито бормотал себе под нос. Тем временем Джек с кривой ухмылкой на лице отряхивал пыль с одежды Рована.

– Я помню его, Том, крикливым сопляком, почти таким же краснолицым, как сейчас. А что стало с той девушкой из трущоб? Мне она всегда казалась такой милой крошкой.

Джек почувствовал, что Пэдди постепенно успокаивается, и положил ему руку на плечо.

– Все в порядке, Пэдди. Мы с Томом старые знакомые. Я выслушаю все, что он хочет сказать, и если мне это не понравится, можешь попробовать уговорить его помериться с тобой силой на кулаках, чтобы взбодрить ребят.

– Было бы неплохо, – проворчал Пэдди, все еще сверкая глазами.

Прищурившись, Томас окинул ирландца оценивающим взглядом и рассмеялся.

– Я не смог бы одолеть его, даже если бы был в форме, а меня ранили во Франции. Для нас с мальчиком это был тяжелый год. Я услышал, что Джек Кейд собрал армию, и решил посмотреть, не тот ли это человек, с которым мы были хорошо знакомы.

– Не желаешь ли присоединиться к Вольным людям Кента? Лучник нам всегда пригодится, если твоя рука все еще тверда.

– Я думал об этом, Джек. Но твои люди говорят, что ты намереваешься идти на Лондон и добраться до самого короля. Сколько у тебя людей, тысячи три?

– Пять, – ответил Джек. – Почти шесть.

– Если их предупредят заранее, они смогут выставить на дорогах вдвое больше. Это все-таки большой город.

Кейд пристально смотрел на собеседника.

– Ну а что бы ты предложил, Том? Я помню, ты всегда был умным парнем.

Томас вздохнул, явственно ощущая свой возраст и физическую немощь. Последние несколько дней они с Рованом питались мясом украденной лошади, обменяв скорость движения на сытную еду. И все же он знал, что еще не готов опустошать колчан хотя бы вполовину так быстро, как раньше. Он медлил с ответом. При воспоминании о сожженных фермах, разграбленных домах и телах их обитателей, валявшихся вдоль дорог, его глаза заволокла пелена. Всю свою жизнь он отличался вспыльчивостью, но сейчас было совсем другое. Эта ярость копилась месяцами. Он винил короля Генриха и его лордов в тех несчастьях, свидетелем которых ему пришлось стать. Он винил французов, хотя они заплатили сполна своей кровью за каждый ярд его земли. Он винил также Дерри Брюера и знал, что может найти его в Лондоне.

– Я бы вот как сделал, Джек, – заговорил он наконец. – Король находится либо в Тауэре, либо в Вестминстерском дворце. Я послал бы нескольких человек, хорошо знающих город, выяснить, где именно он сидит. Думаю, скорее в Тауэре – там ведь и монетный двор, и все сокровища. Потом я организовал бы ночью налет, набил бы карманы и вырезал бы его черное сердце. Мне осточертели все эти короли и лорды, Джек. Из-за них я лишился всего. Пришла пора кое-что вернуть.

Джек Кейд рассмеялся и хлопнул его по плечу.

– Рад видеть тебя, Том. И слышать тоже рад. Давай-ка сядем, и ты расскажешь мне, как бы ты это сделал. Эти малодушные девчонки говорят мне, будто это невозможно.

– О, Джек, еще как возможно. Не знаю, сумеем ли мы захватить Лондон, но мы уж точно покажем этим аристократам истинную цену того, что они у нас отняли. Возможно, мы даже при этом разбогатеем. Бывают идеи и похуже – большинство из них я уже перепробовал.

Уильям стоял на коленях со связанными за спиной руками и пытался подавить тошноту. Из-за застарелой раны у него сводило судорогой ногу, мышцы пронзала острая боль. Но каждый раз, когда он пытался пошевелиться, один из пиратов пинал его ногой или бил кулаком по голове до тех пор, пока у него на лице не выступала кровь. В бессильной ярости он наблюдал за тем, как последних членов команды шхуны убили и выбросили за борт без всяких церемоний.

Он то и дело слышал доносившееся из трюма радостное улюлюканье пиратов, означавшее, что им удалось найти что-то ценное. Пираты вспороли его сумки ножом и быстро отыскали в одной из них кошелек с деньгами, который положил туда Дерри. Уильям молчал, когда они высмеивали и дразнили его, и терпеливо ждал появления человека, который командовал ими, кем бы он ни был.

О присутствии этого человека он догадался по неожиданно воцарившейся тишине. Дружно умолкнувшие пираты стояли, потупив глаза, словно собаки перед вожаком стаи. Уильям повернул голову и испустил крик удивления, а затем и боли, когда два пирата вдруг схватили его под мышки и поволокли по палубе, словно связанного барана, тяжело дыша и сгибаясь под тяжестью большого, безвольного тела. Он подумал, что они тащат его на свой корабль. Оставалось лишь надеяться на то, что по пути его не уронят в воду, и он старался держаться прямо, хотя каждый шаг давался ему с огромным трудом.