Бури

Я почувствовала слёзы в глазах. Сколько их, и как они настойчиво рвутся наружу! Но плакать нельзя, вокруг столько народу. Мне кажется, все смотрят на меня и видят, что я расстроена и обескуражена. Конлет? А что Конлет? Он здесь свой, а я лишь случайная гостья…

Из толпы вышел Алеард, и я попыталась взять себя в руки. Обида яростно сопротивлялась. Капитан, конечно, заметил, как я торопливо смахнула со щёк бегущие капли. Он подошёл очень близко, и долго смотрел на меня. В смущении я не могла поднять глаза, только беспрерывно шмыгала носом и стояла, как дура, опустив вниз голову. Через минуту я поняла, что Алеард не собирается заговаривать со мной, и отважилась посмотреть на него. И смутилась ещё больше: в его глазах помимо сочувствия были и забота, и сопереживание, и даже нежность. Он протянул мне руку. Сначала я решила, что он хочет утешить меня коротким прикосновением, но он, крепко сжав мою ладонь, потянул меня… танцевать! Я испугалась до полусмерти, но не смогла воспротивиться, Я плелась позади него, забыв про все свои обиды и слезы. Сердце так сильно билось в груди, что я чувствовала его у самого горла.

Мы остановились в гуще толпы, и Алеард мягко и настойчиво притянул меня к себе, взяв за талию, и была в его движении уверенность и чарующая сила. Я почувствовала тепло его руки сквозь тонкую ткань майки, и ощутила его спокойное, глубокое дыхание на лице. Запах его тела был приятным и волнующим: это был запах малины и теплой влажной земли. Летний запах, такой, какой бывает в саду после дождя… Я не заметила, как мы начали свой танец, мне не нужно было ни о чём думать и заботиться, лишь чувствовать его и идти за ним. Я подняла голову, отклонившись назад, и увидела, что Алеард едва заметно улыбается. Его лицо было так близко, что я заметила длинный шрам у него на лбу, уходящий дальше, за висок. Глаза его поблескивали в свете костров, густые брови были немного сдвинуты к переносью. Он молчал, и мы танцевали медленно, и музыку я совсем не слышала, только чувствовала, как двигаются его плечи, и грудь, и бедра, и слушала его тело, и тянулась за ним, и ощущала, как что-то внутри сжимается и дрожит от необъяснимого блаженства. Я танцую под звездным небом с мужчиной. От этой мысли мурашки побежали по телу, и появилось в груди неизведанное, новое чувство. Я не могла дать ему названия. Проходили бесконечные мгновения, и не хотелось, чтобы они закончились. Мгновения бесценны, их не вернуть, они неповторимы и волшебны, они дают дыхание и жизнь всему вокруг… И я дышала вместе с ними и верила им.

Музыка затихла, и мы отошли в сторону.

— А говоришь, что танцевать не умеешь, — сказал он, и тихо провёл пальцами по моей руке. Я замерла, ощутив это незатейливое и полное нежности движение.

— Я ведь никогда не танцевала с тобой, Алеард, — волнуясь, ответила я.

— Ты боялась себя отпустить.

— Всему своё время. Конечно, если кто-то поможет этому времени прийти…

— Я знаю. Теперь будешь танцевать, если тебя пригласят?

— Нет, не буду, Алеард.

Он вдруг рассмеялся.

— Так и знал! Ты упрямая, как и я, Фрэйа.

— Да, упрямая, но не только в этом дело. Просто если я сейчас потанцую с кем-то другим… Я не могу, Алеард.

И снова странный взгляд, словно он услышал в моих словах нечто большее, чем я сама вложила в них.

— Конлет обидел тебя, Фрэйа.

— Он считает, что я обидела его.

Алеард вздохнул.

— Он отличный техник, у него умные руки, но сердце равнодушное. Ему нужно научиться быть к людям добрее.

— А этому можно научиться?

— Если захочет, он научится. После того, как я рассказал экипажу о случившемся, Конлет и еще пара ребят как с цепи сорвались, не могут принять произошедшее. Мы с тобой уже обсуждали это. Им кажется, они сомневаются, но это не сомнение, это нежелание идти дальше, находить свежие решения и ставить перед собой сложные задачи. Они ходят вокруг надёжной идеи и не смотрят по сторонам. А именно там, за пределами света, кроется самое важное. Мрак не всегда безопасен, но из него приходят радуги. Нужно оглядываться и присматриваться, впускать новые, волнующие чувства и мысли. Никто не обещал, что будет просто.

— Впустить новое — значит, изменить что-то в себе. И это действительно сложно, — несколько смущенно ответила я. Он говорил приятными образами, которые были мне близки. — Алеард, а тех, кто с цепи сорвался, только трое?

— Остальные тоже не верят, Фрэйа, но они готовы поверить. Им нужно дать время, а Конлету и этим двум балбесам не помешает хорошая взбучка, — он нахмурился, и глаза его снова стали строгими. — Давай пройдемся.