Буря

Однако мысли лишние всё равно не ушли. А вдруг этот якут решил дезертировать? Или вражеские диверсанты решили лишить отряд единственного одарённого. После обнаружилась ещё одна проблема. С охраняемого склада пропала взрывчатка — аккурат 4 ящика. Отчего-то часовой ничего не видел, замки-печати оказались на месте. Командир хотел было поднять тревогу, объявить розыск Васильева, но ему резко стало не до этого. Из главного управления пришло донесение, что в сторону их укрепрайона движется танковая колонна, сопровождаемая мотострелками. И в суматохе все забыли, как про якута, так и про четыре ящика взрывчатки. Решили, мол, после разберёмся.

Солдаты к бою готовились, командование принимало трудные для себя решения, а вражеских танков так и не было. Командование ломало голову, разведка ведь редко ошибается. А ведь расчетное время уже вышло! Пора.

Зато, спустя какое-то время, стали слышны звуки ожесточённого боя и канонада взрывов. Кто с кем сражался — понять невозможно. Батальон на позициях, штаб полка ничего вразумительного ответить не мог. Штаб дивизии — тоже.

В воздух подняли самолёт-разведчик, который облетел область и доложил, что в 5 километрах от линии фронта горят около 40 немецких танков и горы другой техники, вроде мотоциклом и автомобилей для пехоты.

Пока ломали голову над загадкой, командиру роты доложили, что обнаружен Иван Васильев, ведущий себя очень странно. Мол, сидит в окопе весь грязный и сырой, с аппетитом уплетает тушёнку и рыдает в голос. Командир батальона хотел сначала отмахнуться, потом отправить якута под арест за самовольное оставление части, а то и под трибунал, но учитывая всё то, что предшествовало событиям, решил-таки сам пойти к солдату и выяснить обстоятельства происшествия. Однако, сколько не пытался командир батальона добиться ответов подчиненного, тот рыдал только сильнее и лишь выдавил из себя, что мол, столько шкур загубил, чем ещё сильнее ввёл всех в заблуждение. Один из солдат догадался спросить:

— Что за шкуры, о которых ты говоришь?

— Да лисьи, — ответил на это якут и снова принялся плакать.

Конечно, потом якут успокоился и смог внятно рассказать куда он отлучался, куда делись четыре ящика взрывчатки, и что произошло с танковой колонной. Но мне и так уже было всё ясно.

Всё-таки одарённые — это очень недооцененная и страшная сила. В одиночку так чисто ни один диверсант сработать бы не смог. Целую колонну техники уничтожил, использовав лишь целую орду лис и взрывчатку! Может ему, чтобы не жалко было шкурок, на кротов переквалифицироваться? А что, неплохое решение. Один только вопрос: как он смог использовать взрывчатку без детонаторов? Да уж, серьёзный вопрос на самом-то деле. Видимо, лисички взяли спички…

Признаюсь, читая это донесение, я несколько раз смеялся в голос, чем всерьёз переполошил своего кота, который то и дело поглядывал на меня, мол, а не сошёл ли с ума наш император? Да уж, лисичек, конечно, жаль. Ивана Васильева наградили Георгиевским Крестом. Моя бы воля, я бы его героем России сделал, но у нас таких наград ещё нет. Надо бы учредить. А сам позвонил Кутепову. Надо бы узнать, как продвигается набор одарённых в те заведения, что я просил его учредить. Неплохо бы создать группу из таких вот дрессировщиков, а Ивана Васильева отправить к ним инструктором. Для обмена опытом, так сказать.

Глава 16 Дело — табак

Очередная напасть, способная пробить дыру в бюджете. Никак не думал, что мне самому придется решать эту проблему, но оказывается, что помимо всего прочего оснащения, казна должна снабжать свою армию… махоркой. Нет, не той махоркой, которую выращивают на грядках, а потом меленько рубят в корыте, а «табачных изделиях». Каюсь — я должен бы об этом знать, но напрочь забыл, что некогда солдатам выдавали отраву — папиросы и сигареты. И в императорской армии такое было, а потом и в советской. Кажется, во время Великой Отечественной войны солдаты получали «табачное и водочное довольствие». Про «ворошиловскую» норму я помню, а вот про табак как-то и подзабылось.

Да, во время войны табак выдавали, да и позже, военнослужащие, проходившие службу за пределами СССР, обеспечивались сигаретами.

Дядя Леня, друг моего отца, служивший на Кубе, говорил, что им полагалось на месяц несколько пачек сигарет. Уж сколько именно выдавалось, теперь не помню, но дядя Леня, будучи некурящим, наладил свой маленький «бизнес». Продавал сигареты кубинцам за половину цены и, к концу службы, умудрился накопить средств (он кубинские деньги почему-то называл «псы») на покупку американских фирменных джинсов. Подозреваю, что от «фирмы» на этих джинсах была только этикетка, но все равно — девки по возвращению из армии на него вешались.