Буря

Тут Марк остановил меня и поцеловал. Мы то и дело отставали от ребят, обнимаясь и шепча друг другу нежности. Я оглядела пейзаж за спиной Марка, подернутый утренней дымкой.

– Мир как-то иначе ощущается, тебе не кажется? – негромко сказала я, укладывая щеку на плечо Марка.

– Как будто за секунду ты стал другим, – услышала я.

– И все другое. И жизнь уже предстоит другая.

Экзамены были позади. Когда я сдавала последний, думала, что после смогу выдохнуть и успокоиться, но выяснилось, что это не так. У волнения нет конца, поняла я, но счастливые мгновения настоящего часто позволяют о нем забывать.

Вдруг, глядя на розовеющее небо, я подумала: «Это последний рассвет детства. Уже завтра нужно будет начать думать о взрослой жизни. А что будет в этой взрослой жизни? – Я вспомнила, как сегодня папа снова не заметил красивое мамино платье, как мать Марка вытерла украдкой щеку после того, как муж поцеловал ее, как Дмитрий Николаевич пошел на поводу у своего страха и поступил подло, как дядя Костя обманул молодую пару, купившую у него машину, как раз за разом окружающие меня взрослые предавали себя или других, обманывали, трусили, вредничали. – А ведь все они когда-то были как мы и мечтали о великом. Что с ними стало? Они тоже были влюблены и смотрели на звезды, но это им не помогло. И к чему тогда убегать от взрослой жизни в поцелуи и любовь? От жизни не скрыться ни в каком большом чувстве. Она настигнет все равно. Она все перемелет. Ведь если она настигла других, то почему должна пощадить нас?»

Марк почувствовал перемены в моем настроении и отодвинулся, чтобы посмотреть на меня.

– Ты чего? – спросил он.

– Зачем мы сейчас целуемся?

– В каком смысле?

– Ты ведь все равно уедешь, – задумчиво сказала я. – Тогда зачем сейчас это все? Может, расстанемся? Все равно ведь все к этому идет, если быть честными.

Марк нахмурил брови.

– Ты так говоришь, будто я в чем-то виноват. Что, по-твоему, я должен сделать?

Я не ожидала, что он скажет это так резко, поэтому вздрогнула от злости в его голосе.

Марк подошел к парапету и посмотрел на спокойную водную гладь. Я дала ему несколько секунд, чтобы остыть, а потом встала рядом.

– Только не злись, – попросила я. – Просто вдруг мне стало смешно, как мы с тобой тут барахтаемся, как какие-то маленькие рыбки, и думаем, что все в наших руках. А на самом деле мы так мало можем. Спустит кто-то воду в аквариуме, и добрый вечер, нет рыбок.

– Ты хочешь расстаться?

– Нет, не хочу. Но всем все равно распорядится жизнь. Мы можем пытаться, мы и будем пытаться что-то построить по-своему. Стоять в колготках и туфлях и заявлять, что мечтаем о любви и вечеринках, но все получится не так, понимаешь. Жизнь нас сделает такими, какими мы ей нужны.

Марк повернулся ко мне. Взгляд у него был взволнованный.

– Ты же понимаешь, что все в наших руках? Ну спустят воду в аквариуме, ну и пофиг. Научимся дышать по-другому. Не хочу я расставаться с тобой! Давай попробуем отношения на расстоянии.

– А ты правда веришь? В любовь со школы и сквозь все преграды?

– Верю, – ответил Марк решительно. – А ты?

Я задумалась. Все внутри взволнованно кипело и пульсировало.

– И я верю.

– Тогда что не так, Вер? Почему ты сомневаешься, что получится?

– Потому что я вижу, что у всех, кто нас окружает, не получилось. Они выходят из кухни, даже не пожелав доброй ночи тому, кого когда-то любили. Они строят отношения ради удобства и предают себя. А еще они идут против своих правил из-за страха, нагло врут и любезничают с теми, кого ненавидят.

– Они – это они. Мы другие.

– Да такие же, – с грустной улыбкой сказала я. – Исходная точка у всех одна. И чтобы не пойти по той же дорожке, нужно очень постараться. Нужно не поддаваться мелочности, подлости, удобству, нужно продолжать очень хотеть любить друг друга. Вот и ответь мне. Ты сам-то веришь, правда веришь, что мы, одни из всех тех семнадцатилетних мечтателей, у которых правда получится не стать теми взрослыми, на которых мы так сейчас не хотим быть похожи?

Солнце встало. Вдалеке одноклассники со смехом разливали остатки шампанского по стаканам.