Буря

Я бродила по школьным коридорам, прощаясь с собой, такой разной, видевшей эти стены: и беззаботным ребенком, и смешливой девятиклассницей, и озадаченной жизнью выпускницей.

Вдруг на первом этаже я наткнулась на Петю. Он тоже шел к выходу, как и я. Мы еще ни разу не говорили с ним после расставания. Растерянность заставила меня на секунду замедлить шаг, и в голове мелькнула мысль: а не сбежать ли. Но я мотнула головой и разозлилась на себя за эту трусость. «Если хочется поступать порядочно, то сдаваться на полпути нельзя!» – сказала я себе.

Мы сошлись на середине коридора. Прямо напротив распахнутых входных дверей, через которые проникал солнечный свет.

Петя, кажется, тоже не знал, как поступить.

Мои руки вспотели, сердце забилось, как у испуганного котенка. Я убрала прядь волос за ухо и сказала:

– Привет.

Петя кивнул:

– Привет.

На мою улыбку он не ответил, и я тоже сделала серьезное лицо.

– Школа закончилась, – сказала я.

Петя кивнул, по-прежнему просто глядя на меня, а потом вдруг заговорил:

– Ты всегда говорила, что я рационалист, Вер. И я все это время пытался разложить по полочкам, почему так вышло. Сидел с ручкой, расписывал все вводные, пытался понять. Но так и не понял, не нашел ответ. Какая-то нерешаемая задачка. Со звездочкой.

Я вздохнула и отвела взгляд. Как же тряслись коленки!

– Просто так вышло…

– Вы с Марком мне это уже говорили, – резко сказал Петя. – Но ведь ты так умело копаешься в себе, ты должна знать, как это произошло. Я просто хочу понять, – добавил он устало. – Я не могу простить друга, пока не пойму. Мне тошно.

– Просто, когда я говорила о своих переживаниях, то знала, что меня поймет он, а не ты.

– То есть я тебя не понимал?

– Ты… ты иначе мыслишь. И когда я оказывалась рядом с тобой, то всегда думала, что со мной что-то не так, если мои мысли отличаются от твоих. А с Марком мои мысли будто обрели дом, где не нужно притворяться, понимаешь?

Петя ничего не ответил и быстро вышел на улицу. Я прикрыла глаза, вздохнула и направилась следом. Проходя мимо зеркала, увидела, как покраснели у меня щеки и какими бешеными, почти сумасшедшими выглядели глаза из-за пережитого волнения.

Майское солнечное тепло коснулось моего лица, как только я вышла на улицу. Я обвела взглядом толпу и, увидев Марка, направилась к нему.

– Здравствуйте! – сказала я его родителям.

Отчим Марка улыбнулся мне, а его мама только оглядела меня с ног до головы и ничего не сказала.

– Можно тебя на несколько секунд? – спросила я Марка.

Тот вгляделся в мои глаза, нахмурился и отвел меня в сторону.

– Что случилось? – спросил он.

– Я с Петей говорила. Он… Не знаю, мне кажется, я его обидела. Мне кажется, я сказала что-то очень плохое. Я не знаю…

– Вер, Вер! – Марк притянул меня к себе и крепко обнял. – Петя сейчас подходил ко мне.

– Зачем? – глухо прошептала я, уткнувшись лицом в его рубашку.

– Предложил посидеть у него вечером. Как раньше.

– Но я ведь обидела его…

– Ну откуда ты знаешь. Мне он сказал, что хочет попробовать наладить дружбу.

– Наладить?

Я отступила немного и посмотрела на Марка. Тот улыбался совершенно по-детски.

– Не знаю, что ты ему сказала, но спасибо.

Я вздохнула и посмотрела на небо, чтобы сдержать слезы.

К нам подошла Света.

– Простите, что мешаю, – сказала она робко. – Вер, давай сфотографируемся на память?

Я радостно улыбнулась подруге, быстро попрощалась с Марком и его родителями и пошла за Светой. Мы встали напротив школы, и Света спросила меня шепотом, пока ее мама нас фотографировала:

– У тебя все хорошо? Ты была очень взволнованной, когда я подошла.

– Все хорошо, да. Свет, как у тебя ощущения?

– В смысле?

– Из-за окончания школы.

– Не знаю. Пока не поняла. А у тебя?

– Странно. И плакать хочется, и одновременно с этим уже поскорее сделать следующий шаг. Надоело бояться, надоела неизвестность. Я вдруг почувствовала какую-то решительность.

Света понимающе кивнула, мы обнялись и разошлись.

Я нашла родителей в толпе.

– Пойдемте домой, – попросила я.

Выйдя за школьные ворота, я обернулась, обвела серьезным взглядом школу и мысленно сказала: «Прощай».

Школа закончилась, и теперь то, чего я так боялась, – настоящая жизнь – настигло меня. Дома я сняла белую блузку, брюки и осталась перед зеркалом в черных капроновых колготках и лифчике. Медленно, сантиметр за сантиметром, я обводила взглядом свое тело: ноги, которые мне было лень брить накануне, округлые бедра, выпирающий внизу животик, небольшую грудь, мягкие плечи со светлым пушком, тонкую шею, плотно сжатые губы и прямо смотрящие глаза. «Я правда выросла… Неужели я правда выросла? – подумала я и перевела взгляд на разбросанные на кровати вещи. – Неужели школа правда закончилась? Я выросла. Вы-ро-сла… Господи Боже!»