Буря

Вдруг послышался шум из прихожей. Кто-то открывал дверь ключом. Я тут же вскочила и начала поправлять юбку.

Марк задумчиво пробормотал:

– Мама, что ли, вернулась?

Мы оба вышли в прихожую. Джексон уже тявкал и крутился у двери. Через минуту в квартиру вошел пожилой лысый мужчина в брюках и белой рубашке с короткими рукавами. Он оглядел нас и улыбнулся.

– У нас гостья?

– Да, это Вера, – сказал Марк.

Я поздоровалась.

– Добрый день, Верочка, добрый день! – отозвался мужчина.

Я гадала, неужели это действительно отчим Марка. «Но ведь он же совсем-совсем старый», – пронеслось у меня в голове.

– А вы чего сегодня так рано, дядя Борь? – спросил Марк.

– За бумагами заехал. Ты гостью чаем напоил?

– Меня и эклерами накормили, – сказала я.

– Ну и прекрасно!

Мужчина ушел вглубь квартиры, быстро вернулся и, уже собираясь уходить, сказал:

– Рад был познакомиться, Вера!

Я кивнула и улыбнулась.

Вдруг снова открылась входная дверь, и в квартиру вошла кудрявая женщина в джинсовой юбке и обтягивающем топе. Она мигом окинула меня цепким взглядом, а потом обратила взор на мужчину:

– Ты убегаешь? – спросила она.

– Да, бумаги забыл утром.

– Хорошего дня.

Она подставила мужчине щеку для поцелуя, и он чмокнул ее. Когда за ним закрылась дверь, женщина повернулась к нам.

– Мам, это Вера.

– Здравствуйте, – робко сказала я.

Мать Марка кивнула мне, стряхнула с ног туфли на высоком каблуке, взяла Джексона и пошла на кухню.

– Чай будете? – донеслось до нас.

Мне стало неуютно: так небрежно и холодно был задан этот вопрос.

– Мы пили, мам! – отозвался Марк и добавил тише, глядя на меня: – Пойдем погуляем?

Я с радостью кивнула.

Мы обулись, я взяла сумку, Марк крикнул «мам, мы погулять», я вдогонку «до свидания», и мы вышли из квартиры.

– Это был твой отчим? – зачем-то спросила я, когда мы оказались на улице.

Приятно пах асфальт после дождя. В лужах отражалось солнце, едва пробивающееся сквозь тучи.

– Ага.

– Давно они женаты?

Марк задумался, подсчитывая:

– Лет пять.

– Дядя Боря дал тебе машину в тот раз, да? Когда мы еще хот-доги на парковке ели.

– Да. Он очень хороший человек. Многому меня научил.

– А твой отец? Вы общаетесь?

– Не-а. Я не знаком с ним. Мама сказала, что он ушел еще до моего рождения. Но подробностей я не знаю. Она не любит говорить о нем. Всегда огрызалась, когда пытался что-то спросить, и я плюнул.

Я кивнула и задумалась: «Неужели мама Марка всегда мечтала выйти замуж за старого, пусть и хорошего человека?» В памяти всплыл их поцелуй, то, какая у него морщинистая шея. Я покачала головой, чтобы отогнать картинку. «Неужели она правда может быть счастлива? Неужели правда любит мужа? И любила бы она его, если бы у него не было такой большой квартиры?»

Подул прохладный ветер. С берез и тополей на нас полетели капли дождя. Я обхватила себя руками и поежилась. Марк стянул с себя толстовку и протянул мне.

– Ты же замерзнешь в одной футболке, – сказала я.

– У меня иммунитет хороший. А вот ты точно простынешь перед последним звонком.

Я улыбнулась и быстро натянула толстовку Марка. Она пахла его одеколоном и приятно грела. Марк притянул меня к себе, обнял за плечи, и в нежной тишине мы дошли до моего дома. Когда мы остановились у подъезда, я поцеловала Марка на прощание и собиралась уже открыть дверь, но вдруг он удержал меня за запястье:

– Ты определилась все-таки с поступлением?

Я покачала головой:

– Ничего еще не решила. Даже не сказала родителям, что зря они платили за репетиторов. А ты?

Марк кивнул:

– Все-таки в Москву. Я недавно посидел, подумал. Ничего лучше физики не придумал, поэтому так.

Я только через секунду поняла, что отъезд Марка в Москву означает для нас разлуку, потому что я не видела в себе желания жить и учиться в большом городе.

– Я за тобой в Москву не рвану, а ты ради меня не откажешься от амбиций, – сказала я, с трудом выговаривая каждое слово.

Марк молчал, глядя куда-то вбок.

– Ну, это закономерно, – продолжила я. – Мы все-таки уже становимся взрослыми и начинаем играть по правилам их мира.

– Ты злишься, да?

– Да я просто, наверно, романтик. А ведем мы себя так обычно, как все. Эта какая-то мелочная рациональность… Мне хочется подвигов.

– Мы не в фильме. Я пытаюсь смотреть на мир здраво.

– Просто иногда «здраво» противоречит тому, во что веришь. И от этого противно, Марк.

Забежав в подъезд, я расстроенно прислонилась к тяжелой двери и вздохнула. В носу щипало. Немного постояв с опущенной головой, я еще раз вздохнула и поднялась в квартиру.

Уже ночью, когда рылась в своей фотогалерее, лежа в кровати, я нашла видео, которое снимал Марк, когда мы несколько дней назад сбежали с уроков и пошли гулять в парк. В кадре была я в школьной юбке и белой рубашке. Наклонив голову, я ради веселья старалась идти строго по красной тротуарной плитке.

– Вот Вера, она скрытый невротик, – говорил Марк за кадром.

– Я открытый, – лениво отозвалась я, глянув в камеру. – Ты снимаешь, что ли?

– Ага.

– Зачем?

– Для будущих поколений. Вер, а я тебе нравлюсь?