Буря (ЛП)

— Люди погибнут, доказывая кому-то что-то, сражаясь за чужие идеалы и мотивы.

— Люди не хотят подчиняться Алману.

— А жить они хотят?

— Ты должен рассказать мне обо всем, что увидел, настоял предводитель холодным голосом, я передам твои слова Догмару. Мы изменим стратегию, придумаем что-нибудь. Войны выигрывали и с меньшим количеством солдат, Ксеон.

— И откуда ты знаешь об этом? Юноша сердито прищурился. В книгах прочитал?

— Что он тебе сказал?

— Аргон…

— Что он тебе сказал!

— Что он перережет всех, кто будет воевать против него! Что он обратит свою армию на Станхенг и разрушит стену, сожжет дома, сожжет людей! Что пощады ждать не стоит.

Аргон порывисто отвернулся и прожег комнатку презрительным взглядом. Сколько у Алмана идей: и стену он собирался разрушить, и дома сжечь. Знал ли он, что столько же идей у Аргона по поводу его кончины? Голову можно отрубить, сердце можно вырвать.

— Алман предлагает нам принять поражение, отрезал Ксеон, и тогда его войско не пойдет на Станхенг. Он дал три дня.

— Что ты выяснил насчет деревянного клинка первого человека?

— Он в Арборе, но это все, что сказал мне Алман.

— А что с монстром? Предводитель вновь взглянул на друга. Он увидел его?

— Увидел.

— И ты рассказал ему о Лаохесане?

— Рассказал.

— И этот мерзавец все равно стоял на своем?

— Собаки разодрали сначала тело монстра, а потом, когда поняли, что мясо в нем нет, перекинулись на солдат, прибывших со мной… Губы Ксеона задрожали. Головы это единственное, что от них осталось, и Алман милостиво позволил мне привести на родину останки храбрейших воинов Станхенга.

Аргон заправил назад волосы и замер, пытаясь придумать, как поступить. Если друг говорил правду, если он не преувеличивал и не заблуждался, сражение с войском Алмана самоубийство. Он мог подвергнуть опасности свою жизнь, и он даже привык к этому. А стоило ли подвергать риску остальных? Аргон точно знал, что нет. Но он не имел права говорить за каждого дамнумца, за каждого эриданца или станхенгца.

— Единственное, задумчиво прохрипел Ксеон, было нечто странное.

— Странное? Сильф с надеждой посмотрел на друга. Что именно?

— Алман до сих пор не верит в силу стихий.

— Быть не может.

— Может.

Аргон наклонил голову и недоуменно отчеканил:

— Ты показал ему мертвого монстра, Нириана пришла из страны летающих людей. А он до сих пор не поверил в магию?

— Не поверил, Ксеон нахмурился, да, это необычно.

— Это глупо. Но нам на руку. Если он не верит в силу стихий, мы можем застать его врасплох. Юноша воодушевленно расправил плечи и ощутил прилив бодрости. Он не ожидает бури, не понимает, что я могу устроить целый ураган.

— Который продлится не больше двух минут.

— Двух минут хватит, чтобы сравнять силы.

— Аргон, Ксеон попытался встать, но раны вспыхнули, и он вновь откатился назад, черт возьми, хотя бы раз прислушайся ко мне! Выиграть эту битву нам поможет только чудо, понимаешь? Мастера Алмана создали огромные, деревянные постройки, они камни подкидывают в небо. Его солдаты оборудовали несколько мостов. А огненные саны…

— Нужно подумать.

— О чем?

— О новом плане.

— Мы должны признать, что мы проиграем, и сдаться!

— Это не нам с тобой решать.

— О, отлично, доверим судьбу девушке, Ксеон недовольно отвернулся, она смелая и такая же сумасшедшая, как и ты. Но речь сейчас идет не только о ваших жизнях.

— Ты при каждом удобном случае называешь ее королевой.

— Потому что она королева, даже если тебе это не нравится.

— Вот и подчиняйся ей, юноши прожгли друг друга негодующими взглядами. Т ы не хочешь доверять судьбу девушке, но при этом вечно зовешь ее своей королевой. Я не особо в этом разбираюсь, Ксеон, но, по-моему, ты сам себе противоречишь.

Темноволосый юноша долго пытался что-то ответить, но так и не решился. Аргон не захотел вытягивать из него признания. Он слабо похлопал Ксеона по спине и кивнул:

— Поправляйся.

— Куда ты?

— Сообщу совету то, что ты рассказал мне.

— Хорошо, Ксеон измождено повел руками, я подожду здесь.

— Да. Хуракан оставил тебе отвар, выпей его. А вот этим, юноша указал на миску со светло-серой глиной, обработай раны. Я выясню все, что нужно, и вернусь.

Ксеон хмуро кивнул, посмотрел на рыжеволосого сильфа, а тот направился к двери.

— Поправляйся, напоследок бросил Аргон и скрылся за порогом.

Ему многое предстояло обсудить.

* * *

Аргон поднимался по ступеням, обдумывая слова Ксеона. Почему Алман до сих пор не верил в магию стихий? Неужели он был настолько слеп? Алмана считали расчетливым и черствым королем. Н о он не слыл глупцом. Он начал войну, прекрасно понимая, что его брат не оставит королевство без наследника. Неужели он действительно верил, что у сына Вигмана, пусть болеющего и молодого, не найдется сил для ответного удара? Он, в конце концов, такой же Барлотомей, как и сам Алман, а их во все времена называли неимоверно заносчивыми гордецами. Королям нельзя ошибаться. Народ всегда помнит, когда их веру превращают в оружие, и мстит, если правители не оправдывают их ожиданий.

На что же рассчитывал Алман, ведя себя как незрячий глупец?