Буря (ЛП)

— Урусэ, — пригрозил ему пальцем Ишикава. — Дело вот в чем. Проблемы теперь не только у вас. Джун хочет сжечь весь мир, всех сразу, — он встал с дивана и подошел к Томо, положив ладонь на его руку. — Это заденет всех. Это общая проблема. Он натворил бед больше, чем я. Он сказал, что хочет избавиться от тебя и очистить мир. Кто еще так говорит?

Томо судорожно выдохнул и согнулся, словно его ударили в живот.

— Томо! — мы с Ишикавой схватили его за руки, а он едва не упал на пол. Мы пытались удержать его, но он оказался тяжелым. Мы осторожно опустили его на пол, а он дрожал.

Воздух наполнился шепотами, какофонией голосов, что становилась все больше, а Томо корчился на полу. Я слышала эти голоса раньше и проверила, боясь, глаза Томо. Они были черными, огромными и пустыми.

— Ои, Юуто! Прекращай, — Ишикава похлопал Томо по щеке, пытаясь пробудить его от кошмара, захватившего его. — Мы рядом. Возьми себя в руки.

— Томо, — сказала я. — Не сдавайся им. Ищи себя, — Томо закричал, чернила потекли под его футболкой. Они стекали на его руки, выливались на пол.

Ишикава отступил, глаза его расширились.

— Кусэ! — выругался он. — Что это такое?

Он тоже видел чернила. Нет. Становилось лишь хуже.

Томо кричал, но его голос звучал странно. Словно эхо множества голосов. Он сжал ладони в кулаки, пальцы его покрывали густые чернила.

Я схватила его за руку, чернила были теплыми под моими пальцами.

— Томо, все хорошо, — сказала я. — Все хорошо.

Он смотрел на меня огромными глазами и дрожал от страха.

— Нет, — сказал он. — Нет!

Ишикава посмотрел на меня с паникой во взгляде.

— Что «нет»?

Я знала. Точнее, не я, я нечто внутри меня. Мы с Томо произнесли хором, словно говорили это уже в сотый раз.

— Выхода нет.

Чернила поднялись в небо золотистой пылью, и Томо закрыл глаза, проваливаясь в сон.

— Пугаете вы меня своими странностями, — ворчал Ишикава. Мы сидели на диване и смотрели, как Томо спит на полу. Мы хотели отнести его в его комнату, но решили, что лучше накрыть его одеялом и оставить здесь под присмотром. Я сидела, обхватив руками колени, носки свисали с края дивана.

— Это кровь Ками, — сказала я. — Аматэрасу и Тсукиёми борются за контроль над ним.

— Кошмар, — сказал Ишикава. — Настоящие ками? Он одержим?

— Не думаю. В нем словно пробуждается зов, от которого он не может отречься. Он Ками и человек. Он становится тем, кем должен быть.

Ишикава фыркнул.

— Не глупи. Я знаю, кто он. Это Юуто. Вот и все.

Я замерла. Я никогда не думала об этом так, а он был прав. Томо всю жизнь делал себя таким, каким он был сейчас. И слова о том, что он был кем-то другим, некой бомбой, что разрушит мир… были не о нем.

Я, видимо, слишком долго смотрела в одну точку, потому что Ишикава нахмурился.

— Что такое, Грин?

— Думаю о том, что ты еще не сжег себе мозги краской.

— Хидои, — возмутился он. Жестоко.

Я не обратила на него внимания.

— Нам нужно лишь заглушить Тсукиёми. Только это, и страдания Томо прекратятся.

— Это, и решить проблему с Такахаши.

Томо забормотал, и мы замолчали, глядя, как он переворачивается на бок и продолжает спать.

— Уже поздно, — сказал Ишикава. — Тебе не нужно домой?

Я вытащила кейтай и проверила время.

— Черт! — я пропустила сообщения от Дианы, где она спрашивала, буду ли я к ужину. В школе мы часто оставались допоздна, в Японии ученики и учителя часто проводили дополнительные занятия клубов до восьми или девяти часов вечера, потому мы не могли ужинать вместе так часто, как было вначале.

— Иди домой, — сказал Ишикава. — Я останусь с Юуто и прослежу, чтобы с ним все было в порядке, — я замерла, но он улыбнулся. — Хуже не придумать, да? Но тебе нужно не злить тетю, чтобы вы и дальше могли видеться. И хотя я буду этому рад, Юуто будет плохо, потому иди уже.

Он был прав.

— Но ты скажешь мне, если что-то случится, да?

— Конечно. Иди уже.

Я написала Диане, что уже поела и иду домой. Было неправильно оставлять Томо здесь, но Ишикава старался выглядеть сильным. Может, он все понял. Может, начал исправляться. Я взглянула на Томо, он выглядел уже лучше, и вышла из дома.

Я сильнее укуталась в шарф по пути домой. Фонари освещали бетонные дороги Шизуоки, осенние листья были собраны в кучи у столбов. Идти домой в одиночку было безопасно, но я видела во тьме тени, мне казались всюду Ками, что ждали меня. Или якудза. Они знали, как я выгляжу, да и в городе я была единственной американкой, скорее всего. Меня будет легко найти, если они этого захотят.

Последние несколько улиц я бежала, сжимая кейтай в кармане. Теперь я знала телефон спасателей. Я спросила об этом у Дианы. Полиция была по номеру 110, скорая и пожарные — 119, и я готова была смеяться. Конечно, перевернутые! Теперь было понятно. Я рассказала Томо, а тот посмеялся и спросил, почему мы перевернули номер, сделав его 911. Ничья.