Буря на Эльбе

Опустошив бутылку, он выбросил ее в канаву и вытер рот. Алкоголь подействовал – Чарли стало тепло, он больше не чувствовал голода или тоски. Конечно, хуже всего было по ночам, когда Чарли уставал недостаточно и выпивал слишком мало, чтобы не думать. Он старался, чтобы это происходило как можно реже.

Среди поденщиков и рабочих-мигрантов в порту Чарли чувствовал себя, словно рыба в воде. Ему нравилась тяжелая монотонная работа, за которой не тянулись цепи обязательств и ответственности. По утрам он шел в порт без особой цели – он просто ждал, что принесет ему грядущий день. Гавань Чарди знал, как свои пять пальцев, перебивался жильем то в Санкт-Паули, то в районе Генге, работая сменами, когда были нужны деньги, или спал и пил дни напролет, когда в кармане звенели монеты. Все равно он никогда не знал, на что их потратить, кроме выпивки. Проводя ночи в кабаках и тавернах, Чарли чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Впрочем, иногда – самым несчастным.

Но в основном шум и веселая обстановка в подвальных помещениях, карточные игры, музыка, сплоченность рабочих, их смех и споры подбадривали его. Большинство приходило в кабак, чтобы отвлечься, вырваться из тесного дома, где кричали дети, стиралось белье, и не было возможности остаться в одиночестве. С Чарли же дело обстояло иначе: в барах он пытался спастись от тишины.

Многие потеряли больше, чем он, но все равно продолжали двигаться вперед: снова женились, создавали новые семьи. То, о чем Чарли и помыслить не мог. Он сам не знал почему. Пустота, появившаяся после смерти его родных, не становилась меньше, напротив – она росла, с каждым днем делаясь все больше.

Пошатываясь, он шел по переулку, и лишь мысль о трубке с опиумом поддерживала в нем силы, когда перед ним появились два силуэта.

– Доброго вечерочка, – с издевкой в голосе сказал один из мужчин. В уголке его рта свисала папироса, от которой исходил вонючий дым. – Хороший дорожный мешок.

Чарли даже фыркнул от удовольствия. Эта парочка хулиганов едва доставала ему до груди. Даже сейчас он мог с легкостью с ними справиться, а небольшая драка пойдет ему на пользу.

– Ага, – спокойно ответил он.

Внезапно позади него раздался другой голос.

– Может, тогда оставишь его нам?

Чарли обернулся. Позади него стояли еще двое. Не громадины, и в Чарли вполне мог бы справиться с ними всеми разом, не будь он так пьян, устал и голоден. Ему было не жаль вещей, но рисунок Клэр он отдать им не мог. За него он готов был умереть. Что ж, эти ребята никак не могли знать, что именно сегодня Чарли особенно не хотел жить.

– Почему-то мне не очень нравится эта идея, – ответил он ухмыляясь.

Теперь окружили с четырех сторон. Внезапно он схватил дорожный мешок и швырнул в стоящего впереди мужчину. Тот бросился в сторону, чтобы увернуться, и едва не сбил с ног второго. Чарли наклонился, чтобы вытащить нож из сапога, но не успел – на него набросились сзади и сбили с ног. Они пинали его, не разбирая, куда бьют – по лицу, животу, спине. Слышался злорадный гогот, а Чарли погрузился в море боли. Он думал о Клэр и надеялся, что быстро потеряет сознание.

– Эй, немедленно расходитесь!

Чарли услышал стук копыт, а когда с трудом разлепил глаза, то увидел трех всадников в остроконечных шлемах, приближавшихся к ним. Мужчины разбежались в разные стороны, а полицейские на лошадях погнались за ними.

Задыхаясь, он пытался встать на колени, но не мог. Он кашлял кровью, в лунном свете блеснул выбитый зуб. Чарли тяжело упал на спину, в затылке покалывало, тело онемело. Он не чувствовал боли, по телу расползалось пульсирующее тепло.

Начал моросить мелкий дождь, но постепенно капли дождя собирались на коже, стекая в рот. Чарли сморгнул капли, застрявшие не ресницах, но подняться так и не смог. Над головой расплывалось ночное небо, дождь постепенно усиливался, хлестая по лицу. Чарли закрыл глаза, позволяя темноте окружить его.

За окном грохотал город. Франц на мгновение зажмурил глаза – он ненавидел шум и тряску кареты. Как только потеплеет, он сможет ездить в контору на велосипеде, по крайней мере, сможет насладиться поездкой. Виски пульсировали болью. Он снова поругался с Розвитой, в последнее время он не скрывал неприязни к ней, теперь на это уже не оставалось сил. Да и зачем, в конце концов, она ее не смущало рассказывать о самом личном на каждом углу, даже если это бросало тень на имя Франца.

Они остановились у аптеки, и кучер ловко соскочил на землю. В последнее время Францу почти каждый день требовалось что-то расслабляющее. Во время работы он так сильно сжимал зубы, что челюсть сводило судорогой. Обычно он не замечал этого, пока не становилось слишком поздно, и тогда весь день раскалывалась голова. Может быть, стоило заказать ту самую «Кока-колу» из Америки, о которой все говорили. Якобы это чудодейственное средство от головной боли.