Буря на Кавказе

Другой стороной гибридной войны стали сообщения о переброске135 поддерживаемых руководством Турции боевиков из Сирии и Ливии в зону карабахского конфликта. Именно джихадисты стали одним из ключевых элементов внешней политики официальной Анкары в последние годы. Они плотно интегрируются во внутреннюю политику государства, врастая в структуры важнейших государственных органов, в первую очередь ответственных за обеспечение безопасности страны. С другой стороны, наемники активно присутствуют и воюют там, где турецкая армия действует непосредственно, как, например, в операциях в Сирии и Ливии. В настоящее время этот процесс продолжается и набирает еще большие обороты, и Турция, таким образом, экспортирует нестабильность за пределы своих границ.

Не случайно, согласно пресс-релизам Кремля, в телефонных разговорах с Реджепом Эрдоганом во время второй карабахской войны Владимир Путин подчеркивал обеспокоенность российской стороны участием в ней боевиков из Ближневосточного региона136 и масштабным вовлечением в боестолкновения террористов137. Более того, согласно российским военным и дипломатическим источникам138, воюющие в Сирии и Ливии лояльные Анкаре либо непосредственно ею контролируемые радикальные джихадистские и исламистские группировки были переброшены непосредственно в Нагорный Карабах для участия в военных действиях на стороне Азербайджана. Отмечалось также, что «контроль за функционированием логистических цепочек доставки наемников якобы осуществляет турецкая Национальная разведывательная организация при поддержке сил и средств Минобороны»139, а также такие формирования, как SADAT. Приведенные данные о переброске порядка 1300 сирийских боевиков и 150 ливийских наемников только в течение первой недели октября 2020 г. могут говорить о масштабе вовлечения поддерживаемых и контролируемых руководством Турции радикальных сил во вторую карабахскую войну140. Несмотря на официальные опровержения азербайджанской стороной самого факта участия радикальных группировок в 44-дневной войне, активная турецкая вовлеченность с использованием различных джихадистских структур и исламистских сил не вызывает сомнения.

Карабах. Постскриптум

Вторая карабахская война завершилась, но окончательный мир пока не достигнут. Нынешний статус-кво требует много усилий для восстановления региона, оставляя больше вопросов, чем ответов относительно путей решения многочисленных проблем и самого будущего региона. Это во многом будет зависеть не только от армяно-азербайджанского диалога, но и в неменьшей степени от турецко-армянских, а также турецко-российских отношений. Перспектива улучшения будущих взаимоотношений Анкары и Еревана оставляет в настоящем множество разрозненных фрагментов и взаимно не связанных эпизодов внешнеполитических пазлов, складывая которые возможно будет выстроить единую картину.

В отличие от неопределенности будущего турецко-армянского диалога хрупкие и чувствительные отношения между Турцией и Россией, с одной стороны, привязывают государства друг к другу и создают в определенной степени взаимозависимость с существенным увеличением рисков, а с другой — Анкара получает возможность использования пространства для маневра в зоне российских внешнеполитических интересов. Подобная ситуация, как показали события в Нагорном Карабахе, не только разогревает уже имеющиеся болезненные точки в турецко-российских отношениях, но и создает прецедент, когда Кремль в связи с необходимостью нахождения консенсуса с турецким руководством в других важных для России регионах (в первую очередь на Ближнем Востоке) вынужден мириться с определенными действиями Анкары. Принимая во внимание роль, которую официальная Анкара играет на протяжении длительного времени, Москва, как и другие участники международных отношений, вынуждена маневрировать для предотвращения ухудшения ситуации в критически значимых регионах для ее внешнеполитической стратегии.

Проводимая Анкарой политика в регионе Нагорного Карабаха — это одно из звеньев процесса расширения военной активности Турции, которое гармонизирует стратегию НАТО на постсоветском пространстве. Возникает закономерный вопрос: кому при наличии значимого интереса может быть выгодна подобная ситуация? Как видится, для некоторых стран Запада, в первую очередь для Великобритании и США, укрепление позиций Турции на Южном Кавказе, в странах Восточной Европы, на Украине и — через Афганистан — в Центральной Азии может представлять собой значимую выгоду.