Буря на острове

А Эльгита не находила себе места от волнения. Чем-то закончится поездка Мориса к королю? Получит ли он права на Фрисби? Ей было страшно даже подумать о том, что поместье может остаться беззащитным перед любым, кто захочет его захватить или просто ограбить. Не будь Мориса, давно бы так и случилось. Она с ужасом вспоминала о недавнем посещении злокознённого барона Ательстана. Он вёл себя безобразно, куда хуже любого завоевателя. И она оказалась совершенно беспомощной перед ним. Как это страшно! Если бы не Морис… Эльгита сама себе удивлялась, что так легко признала чужого рыцаря за своего защитника и целиком ему доверилась. Впрочем, не так всё просто. Вряд ли она сможет позволить ему овладеть своим телом. И что тогда?

Морис де Гранвиль успел вернуться в поместье как раз к новогодней ночи. Здесь всё было готово к празднику, ждали только его. Эльгита встретила его тревожным взглядом, и рыцарь поспешил успокоить её.

– Король Вильгельм дал мне право на владение поместьем, Эльгита, – сказал он ей, как только они остались вдвоём. – Все бумаги уже у меня. И он разрешил мне жениться на тебе. Так что теперь ты по закону будешь находиться под моей защитой. Только совершить бракосочетание надо как можно скорее. Ты не представляешь, какое лицо было у этого плюгавого барона, когда он попросил у короля опеки над тобой, а Вильгельм ответил, что и ты, и поместье уже переданы в руки нормандского рыцаря. Барон пытался убедить короля, что дал клятву погибшему другу, тану Эбенгарду, позаботиться о его семье, и теперь готов забрать женщин в свой замок, а поместье пусть достаётся рыцарю. На это король заявил, что для законного владения землёй рыцарь должен жениться на наследнице. Хорошо, что я успел предупредить его, рассказав о том, чему был свидетелем. Хотя, как обстоят дела на самом деле, я не знаю, и очень хотел бы, чтобы ты мне всё рассказала прежде, чем мы предстанем перед алтарём.

– Твоё желание вполне законно, Морис, – спокойно ответила на это Эльгита, хотя на лице её отразилось крайнее волнение. – И я всё тебе расскажу, хотя мне будет больно и стыдно. Однако сейчас время для праздника, люди ждут.

Они вышли в зал, где собрались все домочадцы, чтобы, согласно традиции, встретить наступающий год и пожелать друг другу спокойной и мирной жизни – это было сейчас нужнее всего. Садясь за стол, Морис занял хозяйское место рядом с Эльгитой, а потом объявил всем собравшимся, что получил от короля права на это поместье, и теперь здесь хозяин. В ответ он услышал восклицания радости и поздравления – люди давно поняли, что этот чужеземный рыцарь для них сейчас лучшая защита, и при нём можно будет спокойно жить.

После завершения праздника Морис уединился с Эльгитой у ярко горевшего очага. Девушка знала, что ей предстоит трудный разговор, однако взяла себя в руки и откровенно рассказала человеку, с которым собиралась связать жизнь, всю свою горькую историю. Опустив глаза, она тихим, но твёрдым голосом обрисовала ему весь ужас своей жизни в последний год.

– Я не взяла грех на душу и ничего не скрыла от тебя, Морис, – сказала в завершение, подняв на него измученные глаза, – и я пойму, если ты после всего услышанного откажешься жениться на мне. Я…

Но Морис не дал ей договорить, взял в руки её ладони и поднёс к губам. Нежно поцеловав одну, а потом и другую ладошку, он улыбнулся девушке ободряющей улыбкой и вынес своё решение:

– Мы никогда больше не будем говорить об этом, Эльгита. Что было, то прошло. Тебе досталось от жизни, и моя задача теперь помочь тебе забыть весь этот ужас. Я постараюсь. И обещаю тебе никогда не быть грубым с тобой и никогда не принуждать тебя к близости, если ты сама этого не захочешь. Знаю, мне будет трудно. Но тебе было во много раз трудней. Главное, доверься мне. И мы вместе справимся с этим.

– Спасибо тебе, Морис, – прошептала растроганная Эльгита, едва сдерживая слёзы. – А теперь позволь мне побыть одной, я должна успокоиться.

И она удалилась в свою комнату, оставив Мориса у горящего очага. Возникший откуда-то слуга поставил перед новым хозяином кувшин с вином и чашу. Удобно устроившись в кресле и протянув ноги к огню, рыцарь задумался, держа в руке чашу и поднося её изредка к губам. История его нареченной не была чем-то редким и необычным, хотя и отличалась извращённостью, с которой её насиловали столько раз. И потом, родной отец… Это не укладывалось в голове. Хотя мир жесток, порой очень жесток.

И Морис позволил себе вспомнить первый урок дикой, ничем не объяснимой жестокости, который он получил в жизни.