Буря на озере

— Вы уже шесть лет не живете в Озерске, и я бы на вашем месте…

— Все лето тут. Да и на зимние каникулы приезжаю. Отец все время в разъездах… был, — с горечью поправился он, — и тетке надо помогать.

— Хорошая она.

— Не то слово — хорошая! А вы уже успели побывать у нас?

— И так много времени потеряно зря.

— Если бы я раньше поинтересовался отцовскими бумагами…

Шугалий незаметно коснулся его локтя, и Олекса осекся.

— Какими бумагами? — спросила Нина. — Ты не говорил о них.

— Деловая переписка, — уклончиво пояснил Олекса. — Тебе не интересно.

— Мне все интересно.

— Мелочи, — он махнул рукой, — всякие карантинные мероприятия.

— Завтра утром разберем их, — сказал Шугалий.

Они миновали библиотеку и остановились перед калиткой, сваренной из толстых железных прутьев.

Дом Бабинцов стоял в глубине густого сада, в больших окнах горел свет.

— Зайдем? — предложила Нина.

Олекса не ответил. Ему явно не хотелось расставаться с девушкой, однако Шугалий имел намерение еще поговорить с ним.

— А вам на работу совсем близко… — Шугалий сделал вид, что не слышал слов девушки.

— Когда надо, мать просто кричит Нине, — засмеялся Олекса. — «Борщ на столе, остынет!»

— Чаю попьем… — девушка открыла калитку, — а кто хочет горячего борща…

— Завтра, — твердо возразил Шугалий, — борщ завтра, а сегодня мы с Олексой должны поговорить.

Нина обиженно закрыла калитку, Олекса с сожалением посмотрел ей вслед и повернулся к капитану.

— Пойдем к нам?

— Проводите меня до гостиницы.

— Тут два шага.

— А у меня только два вопроса. Отец говорил вам о приезде Романа Стецишина?

— Да. Он еще месяц назад получил письмо из Канады. Вообще они не переписывались, может быть, писали раз в пять лет, отец почему-то не очень любил дядю Романа…

— А Олена Михайловна?

— Не знаю. Хотя… В ее комнате висело фото…

— Видел, — подтвердил Шугалий. — Не хватает одного снимка.

— Фотография тети с дядей Романом. Давнишняя, когда они были еще совсем молодыми.

— Конечно, ведь не виделись тридцать лет. Почему Олена Михайловна сняла фото?

— Мне было неудобно спрашивать.

— Понимаю. Не говорила, что произошло между ними и Стецишиным?

— Считаете, что отец поэтому и сел писать письмо к вам? Мне тоже так кажется… Спрашивал у тетки, говорит, ничего не слышала и ничего не знает. Да и правда, что могло случиться?

— И все же что-то случилось, — раздумчиво сказал Шугалий. — А с Чепаком вы знакомы?

— Кто же его не знает? Отцовский помощник и товарищ.

— Товарищ?

— Отец его уважал. Северин Пилипович с женой часто приходили к нам.

Они подошли к гостинице.

— До завтра, — Шугалий похлопал Олексу по плечу, — будь здоров, парень, — перешел он на «ты», — завтра утром я зайду к вам. А теперь — спать, устал я немножко…

Верно, сказал неправду, так как еще читал, а потом лежал в постели с открытыми глазами, пока сон все же не сморил его.

Дом ветлечебницы стоял за высоким деревянным забором на краю городка. Шугалий сразу узнал Чепака, хотя на фотографии, которую показали капитану в райотделе госбезопасности, тот был значительно моложе.

А может, это белый халат придавал Чепаку какую-то врачебную суровость и старил его, потому что ветфельдшер двигался живо и глаза блестели совсем молодо.

И все же Чепаку было уже за пятьдесят. С утра Шугалий познакомился с его биографией — собственно, знакомиться было не с чем. Родился Чепак в Озерске, отец его работал на городской лесопилке, мать — судомойкой в ресторане. На лесопилку незадолго до войны поступил и Северин. В начале сорок третьего года гитлеровцы сожгли лесопилку, несколько рабочих были арестованы, а девять человек, в том числе и Северин Чепак, ушли в леса, где и создали костяк небольшого партизанского отряда, действовавшего в районе Озерска и Любеня.

Летом сорок третьего года каратели вместе с отрядом куренного Стецишина, воспользовавшись данными, полученными от предателя, подосланного бандеровцами к партизанам, разгромили отряд, прижав его к черным болотам. Предателя так и не нашли. Только трем партизанам удалось спастись, в том числе и Северину Чепаку — он как раз был послан на связь с подпольщиками в Любень, райцентр километрах в семидесяти от Озерска.

Прочитав это, Шугалий остановился. Чепак был в Любеке, когда каратели с бандеровцами громили отряд. Случайно ли? А теперь сын куренного Стецишина приезжает из Канады в Озерск.

Но при чем тут Завгородний? Ведь во время войны Андрий Михайлович был во Львове…

Дальше вся биография Чепака укладывалась в один абзац. После войны окончил ветеринарное училище и вот уже почти тридцать лет работает в озерской ветлечебнице. И работает неплохо — все им довольны!

…Чепак делал укол собаке, которую держала полная женщина в грязных туфлях. Пес вертелся, женщина не могла удержать его, и фельдшер повернулся к Шугалию.

— Помогите! — не попросил, а приказал он, и капитан безропотно придержал пса за задние ноги.

Чепак сделал укол и обратился к Шугалию:

— Чем могу служить?

— У меня личное дело, Северин Пилипович, и хотел бы поговорить с глазу на глаз.