Буря перед бурей. История падения Римской республики

На севере в распоряжении Карбона еще оставалось целых сорок тысяч человек, но на фоне нарастающей череды неудач один из его подручных тайком вышел на связь с Суллой и в обмен на снисходительное к нему отношение пообещал «сделать кое-что важное»[288]. Для реализации этого «важного» плана он пригласил на ужин группу офицеров Карбона, в том числе и бывшего консула Норбана. Тот, заподозрив предательство, никуда не пошел, однако остальные приглашение приняли. Но когда пришли, их арестовали и казнили. После этого предатель бежал в лагерь Суллы, а Норбан, отчаявшись победить, поднялся на борт корабля, отплывавшего в греческий город Родос.

Карбон тем временем посылал в Пренесте все новые и новые войска, но до города те не доходили. Пока он сосредоточил усилия на юге, Метелл Пий, Помпей и Красс за его спиной заняли всю Цизальпинскую Галлию. Эта старинная провинция Карбона, служившая ему последним оплотом и надеждой, теперь оказалась в руках врага. Проиграв войну в Италии, он решил бежать, спрятаться там и каким-то образом прекратить войну на периферии империи. Серторий был уже в Испании, только что бежал в Грецию Норбан. Карбон подумал, что если отправится через Сицилию в Африку, то еще сможет одержать победу. А затем, передав северную армию под объединенное командование своих офицеров, бежал из Италии. И какие бы военные соображения он ни приводил в оправдание своего отъезда, теперь его в равной степени заботил как выигрыш в войне, так и спасение собственной жизни.

После разгрома в битве с Помпеем, объединенное командование, которое вместо себя оставил Карбон, решило, что в этой ситуации можно сделать только одно – полностью вывести армию с севера. Это даст ей возможность двинуться на Пренесте и продолжить войну в Самнии – регионе, известном своим враждебным отношением к Сулле. Северная армия прошла маршем на юг и соединилась с независимым войском самнитов и луканов, теперь возглавляемым самнитским полководцем Телезином. В начале ноября 82 г. до н. э. их объединенные силы предприняли последнюю попытку выбить врага из-под Пренесте. Но фортификационные сооружения, заблокировавшие все дороги, попросту оказались им не по зубам и заставили отступить. Так как все разумные стратегии на тот момент себя уже исчерпали, противникам Суллы оставалось только одно – предпринять еще одну отчаянную попытку спастись в этой войне. Хотя всю Италию заполонили неприятельские войска, Телезин обратил внимание, что на тот момент никакая армия между ним и Римом не стояла. Учитывая, что приближалась зима, а легионы Суллы все больше подходили к их позициям, он предложил сняться глубокой ночью с лагеря, ринуться в Рим и захватить его, пока им в этом не смог помешать Сулла.

Когда на следующее утро забрезжил рассвет, народ Рима обнаружил, что у Коллинских ворот встала лагерем сорокатысячная армия. Новообращенные сторонники Суллы собрали войско, которое выступило из города в надежде рассеять врага на тот случай, если все происходившее было блефом, направленным на запугивание города. Но это оказался не блеф. Выехавшие в ворота отряды больше не вернулись. После этого в Риме началась паника. Так как армия Телезина состояла в основном из самнитов и луканов, если ей удастся пробить в стенах брешь, пощады не будет никому. Пока легионы стояли у Коллинских ворот, их главнокомандующий и в самом деле произнес перед ними пламенную речь: «Для римлян наступил смертный час… эти волки, с таким неистовством попиравшие италийскую свободу, исчезнут только после того, как мы вырубим лес, в котором они прячутся»[289].

Сулла был недалеко. Узнав, что минувшей ночью враг снялся с лагеря и двинулся на Рим, он утром бросился за ним вдогонку. Около полудня его авангард добрался до Рима, а когда подтянулись основные силы, тут же протрубили сигнал к бою. Невзирая на успехи последних полутора лет, весь остаток дня Сулла ничуть не сомневался в собственном поражении. Он лично возглавил левый фланг армии, постепенно уступавший напору самнитов. И в пылу сражения подумал, что Фортуна, наконец, ему изменила. Он даже послал в Пренесте одного за другим несколько гонцов приказать снять осаду города и прислать подкрепление его потрепанным врагом легионам. Но ему было неведомо другое: что Красс ударил по неприятелю с другого фланга, разгромил его и захватил лагерь. Лишь несколько часов спустя он понял, что выиграл, – только после того, когда Красс прислал к нему гонца с просьбой выделить дополнительный провиант для пропитания своих победоносных войск. Когда после сражения улеглась пыль, стало ясно, что они не только одержали победу, но и совершили последний в этой войне поход: пятьдесят тысяч врагов сложили головы, еще восемь тысяч попали в плен. Среди прочих на поле брани нашли и раненого Телезина. Его убили, а голову насадили на копье.