Буря перед бурей. История падения Римской республики

В то время как в Сицилии весной 102 г. до н. э. по-прежнему полыхал пожар, для Гая Мария в Галлии наконец наступил момент, которого он так долго ждал: кимвры возвращались. Создав развитую сеть лазутчиков, он заблаговременно узнал об их скором появлении. А заодно выяснил, что как минимум три других племени присоединились к ним, образовав крупный антиримский альянс. Кроме самих кимвров в него вошли тевтоны и амвроны, происхождение которых, опять же, восходит к Северному морю. С ними также заключили союз тигурины, однажды уже пытавшиеся воспользоваться кажущейся слабостью римлян.

Кроме того, Марию сообщили, что этот альянс ставил перед собой цель осуществить на Италию нападение сразу по двум фронтам. Тевтоны с амвронами планировали двинуться на юг по долине Роны и вторгнуться на полуостров с северо-запада, в то время как кимвры повернут на восток и набросятся с северо-востока, примерно в том же районе, где у них состоялась первая стычка с Цепионом при Норее. Что касается тигуринов, то их задача сводилась к обеспечению перехода через Альпы. Раз свои силы разделила нападавшая сторона, то точно то же следовало сделать и римлянам, выступавшим в роли стороны оборонявшейся. Поэтому пока Марий остался в южной Галлии, чтобы встретить тевтонов и амвронов, его коллега консул Квинт Лутаций Катул выступил в северо-восточную Италию, дабы помешать кимврам перейти через Альпы.

В подробностях изучив за два года все особенности местности на юге Галлии, Марий в точности знал, где разместить укрепленные лагеря римлян для первого контакта с врагом. Если расположить их на возвышенности неподалеку от Роны, они будут практически неприступны. Когда ему сообщили о скором появлении тевтонов с амвронами, Марий повел свои легионы на север и разбил там лагерь. О том, что случилось после первого боестолкновения, нам уже известно. Марий не позволил своим людям покидать лагерь и заставил дождаться момента, когда несметное полчище двинется дальше. Когда тевтоны с амвронами ушли, он, наконец, приказал своим людям сниматься и следовать за ними. Издергавшихся легионеров кажущийся недостаток мужества их полководца ставил в тупик. Они еще не понимали, что в действительности он приступил к реализации тщательно обдуманного плана.

Используя превосходящую скорость своих легионов, Марий бросился вперед параллельно маршруту следования варваров и вскоре достиг другой позиции в районе Акв Секстиевых, тоже выбранной с особым тщанием. Когда тевтоны и амвроны разбили на берегу реки лагерь, легионы расположились на лесной поляне и стали за ними наблюдать. Своим солдатам, мучимым жаждой, он сказал, что «воду они смогут получить, но только ценой крови»[174]. Сражение началось первой стычкой, в ходе которой Марию удалось рассеять силы неприятеля и уничтожить тридцать тысяч амвронов. Затем, несколько дней спустя, он выстроил свои войска на гребне длинного холма и вынудил тевтонов броситься на них в атаку. Но как только противоборствующие стороны вошли в контакт, легионы погнали их обратно вниз по холму. Когда тевтоны под яростным натиском стали откатываться обратно, Марий приказал скрывавшемуся в засаде в лесу резерву ударить им в незащищенный тыл. К концу сражения Марий и его легионы не просто одержали победу, но и разбили наголову целый фронт – один из двух, напавших на Италию.

Человеческие потери в битве при Аквах Секстиевых были поистине колоссальны, от ста до двухсот тысяч человек, включая великое множество гражданских лиц, оказавшихся в этой кровавой мясорубке. Чтобы не попасть в рабство, матери «разбивали детям головы о камни, а потом убивали себя мечом либо вешались»[175]. Впоследствии говорили, что «костями павших жертв местные жители огораживали свои виноградники, а почва, когда в нее бросили трупы и их всю зиму поливали дожди, пропиталась на большую глубину оказавшимся в ней тленом и стала столь плодородной и богатой, что в последующие годы давала неслыханно щедрый урожай»[176].

Выиграв величайшую на тот момент в своей карьере битву, Марий уже совсем скоро грелся в лучах славы от одержанной победы. По поступающим сообщениям, его коллеге Катулу на северо-востоке Италии пришлось жарко. Тот был честный и открытый сенатор из числа оптиматов, но больше ученый и государственный деятель, нежели солдат. Катул слыл «человеком редкостного образования, мудрости и бескорыстия»[177], но был «слишком слаб для яростных баталий»[178]. Марий читал поступавшие с востока тревожные доклады о том, что коллега не смог удержать альпийские перевалы.