Буря слов 2

То, что он обнаружил, заставило Машу оцепенеть. Но ни слёз, ни истерики не было. Она просто смотрела, как по вольеру плавает мёртвое существо. Не могла выдавить и звука.

– Его убили, Машенька.

– Что?..

– Она убила. Как Юлия.

Гор вытянул руку. В пальцах его, тонкие, как проволочка, колыхались зажатые волосы. Чёрные, длинные, узнаваемые с первого взгляда. Ни у кого из экипажа не было таких волос.

– Я нашёл их на его шерсти. Маша, это она сегодня приходила. Я не знаю, как она это делает. Но это она. Поверь.

Маша расхохоталась, и рука Гора дрогнула.

– Ты в своём уме?

– Ма…

– Эти волосы летают повсюду! Повсюду! Потому что волосы! А Пупсик… – истеричное веселье Маши сдулось. Она поникла, погрустнела. – Пупсик давно хворал, я не говорила просто. Бедняга…

Пальцы Маши тронули тусклую, потерявшую блеск, шерсть.

То, что говорила Маша после, Гор уже не слушал. Ярость, вперемешку с болью, гнала его прочь, в дальний сегмент.

«Ну почему, почему она не может поверить?! Это же так логично! Так просто, так…»

– Папочка… А ведь ты наврал.

Гор обернулся.

Она сидела позади него, скрестив ноги по-турецки. Сидела, как мог бы сидеть на полу своей игровой комнаты земной ребёнок.

В условиях гравитации.

Галя-Галактика вперилась в него и сказала:

– Я видела, что ты сделал. Разве тебя не учили, что врать – нехорошо, папочка?

– Не смей… – леденея, всё же проскрипел Гор, но осёкся.

Галя подняла руку и дёрнула пальцем в направлении его лица. Как тогда, по фотографии Юлия. В ушах раздалось невозможное, точно гвоздём по школьной доске: шкряб-скряб-кр-р-рак…

– Ты плохой, папочка, – улыбнулась девчонка. – Я больше тебя не люблю.

Слова застыли в горле, в глаза ударила белизна…

Когда Гор проморгался – рядом никого не было.

***

…Рюрик проверил системы.

Всё сделал за «команданте», всё сумел.

Одетый в новенький полётный скафандр («Модель «Сокол-Н»! Сокол в соколе, зацени прикол, ами!..»), Гор таращился на панели управления. До расстыковки – считанные минуты.

– Уно, дос, трес – лети! – хохотнул Рюрик и подмигнул другу.

Гор зажмурился.

«Маша…»

Память услужливо подкинула образ жены. Мимолётный чмок в щёку и…

«Убирайся! Уйди!..»

Воздушный поцелуй, искорки в безжалостной синеве.

«Счастливого пути, папочка…»

Гор дёрнулся, корабль трепыхнулся.

– Пойе-е-ехали! – ещё успел дурашливо крикнуть Рюрик.

И они поехали.

Вниз, бесконечно долго… бесконечно далеко от любви.

Автономный полёт, сход с орбиты. Бытовой отсек – вон, к чёрту и приборно-агрегатный отсек…

Вот и пекло.

Капсула прошила плотные слои атмосферы. И…

Тук. Тук.

Невозможный. Немыслимый.

Тук-к-к…

В ушах гудело, звенело. И стучало. Стучало в мозгу, будто кто-то коварный, мизерный, засел внутри, орудуя гвоздём и молотком. Пробивал дырку.

Гор тряхнул головой.

«Сгинь! Уйди!»

Перегрузка давила на каждую клеточку. Перед глазами танцевали круги. За иллюминатором, ещё нетронутым копотью, металась бледная детская ручонка.

И стучала ногтем.

Тук. Тук.

«Она! Там ОНА! Рюрик!..»

Друг повернулся и расплылся в улыбке до ушей. Тёмная как нефть кровь вдруг прыснула на губы.

«РЮРИК!»

На щеке друга, продолжавшего смеяться кровью, вспух огромный бубон.

Тук. Тук.

«Папочка-а-а…»

Перегрузка. Перегрузка. Перегрузка.

Иллюминатор чёрен, как дьяволова душа. Рюрик харкает кровью. Смеётся, безумный. Из бубона, разрывая плоть, лезет чумная крыса.

«Сгинь… Ведьма… Убила!..»

Гор орёт. Или думает, что орёт. В стекло скафандра, изнутри, плещется горячее, невозможное, багровое…

«Тук-тук. Ты плохой, папочка. Ты убит», – шепчет крыса-Галактика, подобравшись к уху.

Голова взрывается.

Гор.

Сверхновая…

***

– Я никогда его таким не видел. В жизни!

– Господи, спаси…

– Что там произошло?

– Перегрузка…

– Стресс…

– Вечный трудоголик…

Гор поднял веки. Что-то мелькнуло рядом, повеяло знакомым запахом.

«Эдельвейс. Рюрик. Жив».

– Жив! Жив, мон ами! Ну ты даёшь, чертяка!..

Солнечный, с подкрученными, как у гусара, усами, лучший друг сграбастал его слабую руку и затряс. Будто с чемпионством поздравлял.

– Бастардо! Натуральный! Скотина, до чего ж ты меня напугал!.. Глаза выпучил, орёт непонятное… Потом вообще отключился… Я чуть не поседел! Пар-р-рщивец ты! Что бы я Марусе сказал, а, а? Если б ты окочурился?

Гор не ответил. Сел с трудом, молча осмотрел палату.

Знакомая обстановка. Знакомый спецсанаторий. И даже тарелка с фруктами. Знакомая…

Гор отодвинулся от Рюрика, глянул на подоспевшую медсестричку.

И вместо приветствия прохрипел:

– В библиотеку меня. Срочно!

***

…По правую руку вспыхнул огненный столп, из динамиков грянули жуткие крики. Казалось, чуть шагни, протяни ладонь – и искры вопьются, прожгут тонкую кожу.

По-настоящему.

«Хватит. Насмотрелся».

Кивок, оборвавшийся вскрик – и голограмма исчезла.

Один-одинёшенек, Гор включил новую программу. Вздрогнул, когда помещение цифровой библиотеки вновь изменило себя.

– Ведьмы… испокон веков они жили среди нас… – начал вещать мужской голос, – …Обманщицы, магички, знахарки…

Дрожа, Гор вглядывался в картины, возникавшие вокруг него. Листал цифровые фолианты. Смотрел, впитывал… Понимал.