Буря столетия

МАЙК (отталкивает его руку). Не прикасайся ко мне. Никогда больше не прикасайтесь ко мне. Никто из вас. (Смотрит на МОЛЛИ.) Никто из вас.

Уходит по боковому проходу. Никто не пытается его остановить.

140. ИНТЕРЬЕР: КОРИДОР МУНИЦИПАЛИТЕТА.

Покинув зал заседаний, МАЙК успевает заметить мантию ЛИГОНЕ, который выходит через парадную дверь в ночь. После короткого раздумья МАЙК следует за ЛИГОНЕ.

141. ЭКСТЕРЬЕР: ЛЕСТНИЦА ПЕРЕД МУНИЦИПАЛИТЕТОМ. НОЧЬ.

МАЙК выходит и оглядывается. Его дыхание клубится серебром в лунном свете.

142. ЭКСТЕРЬЕР: ЛИГОНЕ И РАЛЬФИ ПЕРЕД МУНИЦИПАЛИТЕТОМ. НОЧЬ.

ЛИГОНЕ по-прежнему светится синим. Камера следует за ним, когда он несет мальчика по склону к улице… берегу… протоке… другому берегу… Мы видим следы ЛИГОНЕ, сначала глубокие, потом слабые, наконец едва заметные отпечатки. Проходя мимо мемориала с колоколом, ЛИГОНЕ начинает подниматься в воздух. На дюйм, два, расстояние между ним и землей увеличивается. Он словно поднимается по лестнице, которой мы не видим.

143. ЭКСТЕРЬЕР: МАЙК, НА СТУПЕНЯХ МУНИЦИПАЛИТЕТА. НОЧЬ.

Плачет, скорбя о потерянном сыне, все свое горе и боль утраты вкладывая в единственное выкрикнутое слово:

МАЙК. Ральфи!

144. ЭКСТЕРЬЕР: ЛИГОНЕ И РАЛЬФИ. НОЧЬ.

РАЛЬФИ открывает глаза и оглядывается.

РАЛЬФИ. Где я? Где мой папуля?

МАЙК (слабеющий голос). Ральфи…

ЛИГОНЕ. Это не важно, мальчик с волшебным седлом. Посмотри вниз!

РАЛЬФИ смотрит. Они летят над протокой. В лунном свете их тени скользят по волнам. РАЛЬФИ радостно улыбается.

РАЛЬФИ. Ух ты! Круто! (Пауза.) Это взаправду?

ЛИГОНЕ. Правдивее не бывает.

РАЛЬФИ оглядывается на…

145. ЭКСТЕРЬЕР: ОСТРОВ ЛИТЛ-ТОЛЛ, ГЛАЗАМИ РАЛЬФИ. НОЧЬ.

Мы видим другой Литл-Толл, не похожий на тот, каким он был при нашем с ним знакомстве: ночь вместо дня, удаление вместо приближения. В лунном свете остров выглядит иллюзией, которой скоро и станет для РАЛЬФИ.

146. ЭКСТЕРЬЕР: ВНОВЬ ЛИГОНЕ И РАЛЬФИ. НОЧЬ.

РАЛЬФИ (он очень впечатлен). И куда мы?

ЛИГОНЕ бросает скипетр вперед. Скипетр поднимается и занимает ту же позицию, что и в кадрах полета ЛИГОНЕ и детей. Его тень в свете луны, а не солнца ложится на лицо ЛИГОНЕ. ЛИГОНЕ наклоняется и целует волшебное седло на переносице РАЛЬФИ.

ЛИГОНЕ. Куда пожелаешь. Туда, где ты захочешь побывать.

РАЛЬФИ. А мои папа и мама? Когда они придут?

ЛИГОНЕ (с улыбкой). Давай подумаем об этом позже.

Что ж, РАЛЬФИ уже большой мальчик… И потом, это весело.

РАЛЬФИ. Хорошо.

ЛИГОНЕ закладывает вираж, почти как самолет, и они исчезают из виду.

147. ЭКСТЕРЬЕР: МАЙК, НА СТУПЕНЯХ МУНИЦИПАЛИТЕТА. НОЧЬ.

Он плачет. ДЖОАННА СТЭНХОУП выходит и кладет руку ему на плечо. Говорит с бесконечной добротой.

ДЖОАННА. Майк, зайди в дом.

Он игнорирует ее, спускается со ступеней, идет по снегу. Это тяжелый труд, если ты не волшебник, но он все равно продвигается вперед, иной раз проваливаясь по пояс. Он идет по следам ЛИГОНЕ, камера не выпускает его из кадра, и мы видим, что следы эти становятся все менее заметными, все менее связанными с землей, на которой вынуждены жить смертные. За мемориалом мы видим последний, едва заметный след… а потом ничего. Акры девственного, нетронутого снега. МАЙК падает около этого последнего следа и плачет. Вскидывает руки к пустому небу, сияющей луне.

МАЙК (тихо). Верни его. Пожалуйста. Я сделаю все, если ты вернешь моего сына. Все, что ты захочешь.

148. ЭКСТЕРЬЕР: ДВЕРИ МУНИЦИПАЛИТЕТА. НОЧЬ.

Островитяне выходят из здания, молча наблюдают. ДЖОННИ и СОННИ, ФЕРД и ЛЮСЬЕН, ТАВИЯ и ДЕЛЛА, ХЭТЧ и МЕЛИНДА.

МАЙК (умоляющий закадровый голос). Верни его.

Лица островитян не меняются. Возможно, мы видим сочувствие, но не сожаление. Только не на этих лицах. Что сделано, то сделано.

149. ЭКСТЕРЬЕР: ВНОВЬ МАЙК, СРЕДИ СНЕГА. НОЧЬ.

Лежит в снегу, за мемориалом с колоколом. Еще раз, но уже без надежды протягивает руки к луне и поблескивающей в ее свете воде.

МАЙК (шепотом). Пожалуйста, верни его.

Камера уходит вверх и вдаль. Мало-помалу МАЙК уменьшается и становится черной точкой на огромном снежном поле. А на его границе появляются мыс, руины маяка и волны протоки.

ЗАТЕМНЕНИЕ.

МАЙК (закадровый голос, шепотом, последний раз). Я его люблю. Смилуйся.

КОНЕЦ ШЕСТОГО АКТА

Акт седьмой

150. ЭКСТЕРЬЕР: ПРОТОКА. ЛЕТНЕЕ УТРО.

Небо ярко-синее, как и протока. Трудолюбиво пыхтят рыболовецкие баркасы. Прогулочные катера носятся, поднимая волну и распугивая воднолыжников. Над головой кружат и кричат чайки.

151. ЭКСТЕРЬЕР: ПРИБРЕЖНЫЙ ГОРОД. УТРО.

КАРТОЧКА ДЛЯ ТИТРОВ: МАЧАЙАС, 1989.

152. ЭКСТЕРЬЕР: МАЛЕНЬКИЙ ДОЩАТЫЙ ДОМ НА ГЛАВНОЙ УЛИЦЕ. УТРО.

На стене вывеска: «ПРИБРЕЖНАЯ СЛУЖБА ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ». Ниже надпись: «РЕШЕНИЕ ЕСТЬ. МЫ НАЙДЕМ ЕГО ВМЕСТЕ».

Камера смещается к боковому окну. Там сидит женщина, смотрит на улицу. Глаза у нее красные, щеки мокрые от слез. Волосы седые, и поначалу мы не узнаем МОЛЛИ. Она постарела лет на двадцать.

153. ИНТЕРЬЕР: КАБИНЕТ КОНСУЛЬТАНТА. УТРО.