Буря в полдень

Да, нелегка жизнь бюргера в гитлеровской Германии! Он ждал от Гитлера златых гор, а дождался бомб. Он думал, что Гитлер завоюет для него мир, а тот довел до банкротства мечту всей его жизни — предприятие, дававшее, по-видимому, недурные барыши, вскоре ликвидирует и его самого. Очень возможно, что господин Эрих Кюстнер уже лежит в русской земле, не думает больше о том, как надуть своего фюрера, и не кричит: «Хайль Гитлер!»

…Вот рапорт лейтенанта с неразборчивой фамилией о появившихся в армии нелегальных листовках. К рапорту пришпилен и образец листовки. Лейтенант пишет:

«В моей части появились пропагандные листовки, за чтением которых замечены несколько солдат. Их фамилии я сообщу, приложив материалы ведущегося сейчас следствия. В настоящем рапорте, посылаю образец листовки. По всей вероятности, она попала на фронт из Германии».

Листовка-открытка. Наверху Гитлер, а внизу генерал фон Браухич. Под открыткой надпись: «Посмотрим, как этот авантюрист будет руководить армией». По-видимому, открытку издали приверженцы фон Браухича в то время, когда тот был устранен, а Гитлер взял на себя руководство армией. На другой стороне открытки напечатано:

Schlagt Ihr Hitlers Bande tot,
Habt Ihr Frieden gleich und Brot[14]

.

На открытке — круглая голубая печать со свастикой и орлом, а вокруг печати надпись: «Dienststelle Feldpost Nr 100 016»[15].

Среди бумаг нахожу целую книжку, изданную военными властями для изучения русского языка. Книжонка называется «Tschto eto takoje?» Она начинается такими словами, как «Стой! Руки вверх!», «Стрелять буду!», «масло», «сыр», «куры» и т. д., а кончается фразой: «Где тут у вас нужник?» По-видимому, фашистские бандиты, собираясь напасть на Советский Союз, надеялись, что стоит им крикнуть: «Руки вверх!» и «Стрелять буду!», как на столе мигом окажутся куры, масло и сыр. Можно будет нажраться так, что само собой всплывет и вопрос, записанный в конце разговорника. Все предусмотрели фашисты. Но на занятых территориях они часто не успевают воспользоваться последней фразой…

НА ПЕРЕДОВУЮ

Уже некоторое время я нахожусь на фронте. Научился отличать вражеские самолеты от наших по звуку и чувствую себя совершенно спокойно, даже когда над головой летят фашистские стервятники. Я знаю, что наша авиация значительно окрепла, что на фронте чувствуется ее перевес. Хорошо понимаю, что вражеские самолеты куда менее опасны, чем казалось нам в начале войны. На фронте люди рассказывали, что, например, на деревню Тростниковка фашисты сбросили полсотни фугасок и не разрушили ни единого дома, не убили ни одного человека. Я все больше убеждаюсь в том, что орудийный снаряд, мина или пуля не обязательно должны угодить в человека. Вообще человек такое живучее создание, что надо израсходовать много металла, чтобы убить его. Многие литовцы на передовой сражаются уже целый месяц. Правда, есть погибшие и раненые, но многие живы-здоровы, хотя вокруг все время жужжат пули и взрываются снаряды.

Каждый день я вижу солдат, отправляющихся на передовую. Каждый день вижу, как они возвращаются: некоторые ранены — их везут на санях, легкораненые сами идут на перевязочный пункт, в военные госпитали, расположенные в деревенских избах, чуть поодаль от передовых линий. И меня непреодолимо тянет туда, где наши бойцы смотрят смерти в глаза. Хочу быть среди них, когда они переживают наивысший накал человеческого существования. Каждый день я слышу о героических подвигах, которых так много совершают наши люди. И я хочу вблизи увидеть этих прекрасных людей, которые вот здесь, на этих полях и в незнакомых деревнях, сражаются за свободу родного края, за наш Вильнюс, Каунас, любимую Балтику…

Наконец выпадает случай. На передовую должен отправиться начальник политотдела дивизии, смелый и решительный человек, хороший мой друг Феликсас Беляускас.

Прекрасное утро. Снег сверкает серебряными искрами. Заиндевевшие деревья у дорог вздрагивают, когда землю сотрясает взрыв снаряда или мины. Там, далеко на горизонте, видна утонувшая в голубой дымке последняя деревня, в которой закрепились наши бойцы — литовцы. Направо от нее вторая деревня — там фашисты. Чуть выше от занятой нами деревни виднеется третья — там тоже фашисты. Наша деревня всего в нескольких сотнях метров от врага. Часто завязываются бои. На пригорках, высотках и в оврагах между этими деревнями кипят упорные и кровавые бои. Потом они на какое-то время затихают, но никогда не известно, что готовит враг, всегда надо быть готовыми ко всему. Здесь, в этих деревнях, ежечасно гибнут люди.