Буря в полдень

«Одиннадцатая сессия парламента Советского Союза — Верховного Совета — собралась в Москве в исторические дни. Радостные сообщения с фронтов о великих победах Красной Армии, о боях на улицах Берлина, о полном окружении Берлина и взятии портового города Померании Штеттина были радостным аккомпанементом к работе сессии. Во время вечерних заседаний депутаты слышат в зале салют Москвы своей победоносной армии, которая вместе с нашими союзниками добивает ненавистного врага свободолюбивых народов — фашизм.

В Москве каждый вечер, под звуки салютов победы, в небе, освещенном разноцветными огнями ракет, снова загораются Кремлевские звезды. Депутаты парламента вернулись в свои республики, полные веры в могущество своей великой страны и близость радостной победы…»

А в Берлине грохотали тяжелые бои. Гитлер решил погубить еще тысячи солдат и десятки тысяч мирных жителей, чтобы только продлить существование своей «империи». Затаив дыхание миллионы людей во всем мире следили за ходом последних боев в столице Германии. Наконец все кончилось. Над сожженным рейхстагом, недалеко от Бранденбургских ворот, водружен флаг Советского Союза. Гитлер покончил с собой. Покончили с собой и некоторые его ближайшие помощники, другие бежали на Запад, сдались в плен англичанам или американцам. В пригороде Карлсхорст представители гитлеровской армии 8 мая подписали акт о безоговорочной капитуляции. Самая большая и самая жестокая война всех времен кончилась…

9 мая правительство объявило праздником Победы.

Газеты печатали речи Молотова, Трумэна и Черчилля по случаю окончания войны.

Раньше казалось, что едва кончится война, как всюду загорятся погашенные огни, засверкают витрины магазинов, окна домов… Как-то не приходило в голову, что конец войны встретят темные города — ведь почти всюду были взорваны электростанции, а окна зияли черными провалами или были забиты фанерой, заклеены картоном.

Но на улицах Каунаса сразу было видно, что люди как-то ожили. Они улыбались, поздравляли друг друга, целовались. На глазах у многих блестели слезы. И никто не стеснялся этих слез…

Мы, каунасские писатели, пришли в редакцию «Тарибу Лиетувы». Сюда приходили все новые интересные подробности о том, как гитлеровцы бросали оружие, как был подписан акт о капитуляции. И мы поздравляли друг друга, целовались, плакали… Потом кто-то принес водки и соленую конскую колбасу. Мы подняли первый тост мирного времени — пили из стаканов и чашек…

На улицах хлопали выстрелы. Целый день, потом всю ночь воины, кто из револьверов, кто из автоматов, кто из винтовок, стреляли в воздух — салютовали Победе. Многие пускали ракеты. Звенел смех, кое-где раздавались песни…

Была весна. Над изгородями каунасских садиков свешивалась цветущая сирень. Зеленела гора Витаутаса и липы на Лайсвес-аллее. Солнце щедрой горстью сыпало лучи на стены города, они проникали в разбитые витрины, пустые магазины.

Открылась дверь, и в редакцию «Тарибу Лиетувы» вошла Саломея Нерис. Она принесла новые стихи. Как всегда, скромно и робко протянув конверт Шимкусу, она сказала:

— Посмотри… Написала… Может, подойдет… — И, не дожидаясь ответа, вышла. Мы с Шимкусом едва успели поздравить ее с окончанием войны.

— Замечательные стихи, — сказал Шимкус, пробежав глазами рукопись. — Взгляни.

И я прочитал:

ЗДРАВСТВУЙ!

Прошла гроза и непогода,

И смерть настигла
Тех, кто сеял гибель.
Здравствуй, дух свободы!
Надломленный
Ударом молний,
Ты был расщеплен, но упорно
В земле держались корни, —
Ты обрастаешь порослью земной.

Из-под развалин, из могил,

Как будто дальний отзвук звона,
Призыв донесся, чтоб ты жил,
Чтоб лепестки цветок раскрыл,
Чтоб пробудилась к жизни вновь
Рекою пролитая кровь.
Здравствуй, мой народ суровый!
Здравствуй, мир весенний, новый![27]

Под стихами была дата первого мирного дня — девятое мая 1945 года.