Буря в старом городе (СИ)

Но допустить расправу не мог. Кроме того, глаза юноши — светлые, беззащитные вызывали сочувствие, а весь его облик чем-то напомнил ему Виолу.

— Всем разойтись! Быстро! Оставьте их в покое, а то я сейчас вызову полицию. Ну, кому я говорю?! Убирайтесь отсюда!

Приличный вид Мирослава, его решительный и грозный тон заставили недовольно брюзжавшую толпу разойтись. Цыганёнок внезапно ожил и тут же драпанул с немыслимой скоростью.

Подав руку поверженному юноше Мирослав помог ему обрести твёрдую почву под ногами.

— Как вы себя чувствуете? — спокойно спросил Мирослав. — Быть может отвести вас к доктору?

— Нет необходимости, — тихо и ласково ответил юноша, пытаясь стереть грязь с лица, но оно оставалось чумазым.

Мирослав вопросительно смотрел парня.

Юноша благодарно улыбнулся голубыми доверчивыми глазами:

— Чувствую себя хорошо, — ответил он после паузы, как будто обдумывал, что нужно сказать.

Мирослав потащил его за собой. Неподалёку из пасти каменного льва в стене в желобок лилась вода. Ручеёк пропадал в расщелине каменной дороги.

— Прошу вас, умойте лицо. Вы выглядите не лучшим образом, — предложил Мирослав.

Тот послушно погрузил тонкие и хрупкие руки под воду, отчего они сделались как будто прозрачными, набрал горсть воды и мягко облил лицо.

Кое-как умывшись и приведя в порядок одежду парень загадочно посмотрел на Мирослава.

Тот окинул его скептичным взглядом.

— Вы легко одеты. Разве не холодно так ходить?

— Нет, — ответил юноша. — В определённой степени холод бывает даже полезен.

Вздохнув, он добавил, улыбнувшись:

— Иногда я даже ухожу в царство холода и сижу там один, перебирая льдинки, как хрусталики…

Он нёс ещё какую-то чушь, но почему-то у Мирослава не было ощущения, что перед ним сумасшедший — настолько лёгким, ясным и добрым казался ему юноша.

Мирослав решительно взял его за локоть.

— Ладно, пойдёмте. Я провожу вас, чтобы уберечь от нового нападения.

— Не беспокойтесь, они не нападут. Они уже успокоились, разошлись по домам. Путь свободен и лёгок!

— Откуда такая прозорливость? — ухмыльнулся Мирослав, когда они зашагали по дороге.

— Посмотрите на эти тени, — промолвил юноша как будто не слыша вопроса, указывая на тени от деревьев. — Они уходят от зимы, от холода и кланяются приходящей тёплой весне. Она придёт оттуда.

Он указал на сизое небо и добавил:

— Я знаю, как там в небесах. Там призрачно, легко и свободно.

— Вы летали на аэростате или на самолёте?

Юноша в ответ улыбнулся, кивнув как-то неопределённо.

Какое-то время они шагали молча.

Огромный город тяжело дышал, гудел, ревел и лязгал. Фыркали автомобили и сигналили клаксоны, дробно и сухо стучали колёса экипажей, непрерывно гудели колокола, кричали галки.

Они подошли к остановке трамвая.

— Как вас зовут? — спросил Мирослав, потому что пауза затянулась.

— Ариэлем.

— Как?

— Ариэль — дух воздуха! — ответил юноша. — Вы слышали обо мне?

— О вас? Нет, — немного растерялся Мирослав. — Мне конечно было кое-что известно… о вас… Но увидел я вас только вот…сегодня…

— Вы хотите меня проводить? — внезапно спросил Ариэль. — Мне ещё лететь далеко… Не знаю, скоро ли доберусь…

— Лететь? — не понял Мирослав. — Куда…

— Да, лететь…

— Но день клонится к вечеру. Я приглашаю вас к себе. Можете потом заночевать у меня, — предложил Мирослав.

— У вас? Мне неудобно вас стеснять…

— Да, нет, совсем не стесните… А сейчас… Куда вы поедите так поздно?

— Я ведь свободен. И могу пойти куда-угодно.

— И попасть в хищные лапы преступников? Бросьте, пойдёмте ко мне. У меня вы будете в полной безопасности…

Ариэль ещё слабо пытался возражать, но подошёл трамвай, и он покорно последовал за Мирославом.

В доме он удивлённо озирался, осматривая комнаты, пока Мирослав подогревал ужин. А сам Мирослав пытался ответить на вопрос: зачем он подобрал этого юношу и привёл его к себе домой? В нём было что-то необычное. Но что?

Одно сказать можно определённо: он чем-то напоминал ему о Виоле, так блестяще появившейся в его жизни и так быстро исчезнувшей.

Юноша ел немного и очень неохотно. С удовольствием выпил лишь чай.

Светлыми глазами он осматривал картины.

— Красиво тут у вас. Удивительные полотна. Некоторые из них кое-что мне поведали.

— Как это понять? — улыбнулся Мирослав.

Юноша смотрел на него удивлённо.

— Отдельные полотна открыты, могут говорить, а другие — немы. Да и дом сей тоже непрост. Он знавал и любовь, и ненависть, пережил кровь и убийство, а также радость от рождения детей.

— Вы всё это чувствуете?

— Это накопилось в стенах, в обстановке. За окном качаются деревья — у них свои истории.

Мирослав удивлялся.

— Вы очень чуткий человек. Хотя, я подозреваю — не совсем человек.

Ариэль отставил в сторону стакан с чаем и посмотрел на Мирослава немного изумлённо:

— А вы видимо часто рискуете…

— Хм…Вы не ошиблись. Я игрок в карты…

— Да, ваше счастье часто зависит от случая, в котором есть своя закономерность.

— И от ловкости рук тоже!

— О, да! Возможно! От того, как разложатся карты, зависит ваше счастье. Но всё это поверхностное, наносное… Где-то, в глубине души, вы — чуткий, хотя и ожесточившийся человек. Жизнь заставила вас быть жёстким.