Буря в Техасе

Этот сказочный штат со всеми его богатствами безусловно заслуживал того, чтобы его считали «богатейшей политической субструктурой в мире». Собственно говоря, так и думали его жители. Техас вполне мог бы снова стать независимым политическим организмом, как это уже было в 1836 году, более самостоятельным, чем любое европейское государство. Как тут не понять некоторых гордых техасцев, оценивавших роль, отводимую их штату в национальных и международных делах, как унизительную для их достоинства, а эксплуатацию природных богатств Техаса «в интересах внешнего мира» — как позорный, неприкрытый грабеж.

Клингман принадлежал как раз к этой категории людей. Его гневные записи, которые Болан передал в портфеле Гарольду Броньоле, зло обвиняли «акул с Уолл-стрит и продажных политиканов». Они, по мнению Клингмана, «отбирали Техас у техасцев и беззастенчиво грабили нас».

Однако старику, к несчастью, пришлось убедиться в существовании сил, куда более темных, чем «акулы Уолл-стрит и продажные политиканы». По простоте душевной он связался с мафией, и она чуть не сожрала его живьем.

Разумеется, в техасской операции на карту было поставлено гораздо больше, чем судьба и состояние какого-то Артура Клингмана — человека, который сам, как громоотвод, навлек на себя все беды. В глазах Болана старик олицетворял собой техасскую проблему в целом.

Мак Болан не был бездумным воякой. Он трезво оценивал свои возможности и понимал, что не в силах за одну ночь остановить развитие опасного процесса, развивавшегося в этом огромном и полном противоречий штате.

Он мог, конечно, выйти на источник всех проблем и накрыть его метким огнем в надежде, что ударная волна, следуя по цепочке причин и следствий, повергнет в прах карточный домик задуманной авантюры. Такой шаг любой тактически грамотный офицер счел бы не жестом отчаяния, а расчетливым и целенаправленным ударом, который на языке военных красиво назывался «превентивным ударом». Безупречное выполнение задачи по уничтожению жизненно важной цели противника могло бы решить исход и более крупного сражения.

Для Мака Болана «спасение Техаса для здравомыслящих техасцев» означало полное уничтожение опорного пункта международной мафии, созданного в глуши техасских прерий и аккумулировавшего силы для активных действий. Палачу предстояло изгнать мафию с участка Клингмана и сделать это так решительно и бесповоротно, чтобы мафиози навсегда расстались с помыслами о возвращении в этот благословенный и богатый край.

Что же касается Техаса в целом, то избавление от опутавших его щупалец мафии — задача Гарольда Броньолы и правоохранительных органов этого огромного штата. Болан рассчитывал только сделать трещину в плотике, создать крошечный плацдарм, который позволил бы другим окончательно взорвать чудовищный замысел преступной Организации. Именно в этом Палач видел свою основную задачу. Наряду с ней он преследовал и еще одну цель — сдержать обещание, данное им отчаянной молодой леди со здравым техасским чувством юмора.

— Я расчищу для вас место на этой земле, — сказал он ей. — И позабочусь, чтобы вы и ваш отец надежно закрепились на ней.

По этой причине все помыслы Болана сейчас были сосредоточены здесь, в этом пустынном месте.

* * *

Пять минут из отведенного ему времени он потратил на выведение из строя электронной системы тревожной сигнализации. Следующие пять минут Болан посвятил минированию бараков мексиканских наемников и ряда других зданий. Мак не жалел пластиковой взрывчатки и каждый заряд снабжал пятиминутной задержкой. Как незримый ангел смерти, он пронесся по двору дома, ножом и удавкой прокладывая себе путь, через черный ход вошел внутрь и спрятался в углу темного коридора, ведущего в просторный зал. Через открытую двустворчатую дверь Мак видел массивный камин и несколько предметов мебельного гарнитура в испанском стиле. Посреди зала плотной группой стояли четыре человека, большинство из которых были хорошо знакомы Болану.

Грубое лицо Низкочастотника Толуччи в двух местах украшали наклейки из пластыря. Он стоял, сунув одну руку в карман брюк, а другой опирался об импровизированную трость, сделанную из сучковатой дубинки.

Позади него расположился мексиканец-наемник. На его бедре в открытой на ковбойский манер кобуре висел кольт 45-го калибра, а на груди болтался короткий автомат.

Напротив Толуччи стоял полуодетый Артур Клингман и гневно выговаривал ему что-то резким голосом.

Рубашка цвета хаки Клингмана покрывала плечи его дочери Джудит. Кроме этой рубашки, на ней ничего не было, но это только подчеркивало ее прелести и привлекательность. Она стояла рядом с отцом, прямо и гордо, как и подобает дочери богатого и влиятельного техасского нефтепромышленника.

Клингман, похоже, зря сотрясал воздух: его возмущенные тирады, не задерживаясь, пролетали мимо ушей Джима Толуччи. Он с насмешкой поглядывал на старика и то и дело прерывал его гневную речь потоками грязных ругательств.