Буря времен года

Я прыгаю вниз и приземляюсь на крышу кабины лифта. Колени мои при этом подгибаются. Внутри шахты потише, поскольку толстые каменные стены приглушают пронзительный визг сигнализации. Лифт сотрясается, когда рядом со мной приземляется Хулио, и я хватаюсь за тросы, чтобы удержаться на ногах. Мы оба смотрим вверх, а на нас в ответ пялятся три мокрые головы. Стены над нами гладкие – слишком гладкие, чтобы по ним можно было карабкаться.

– Я надеюсь, что он прав насчет этого.

Хулио открывает аварийный люк в потолке, и мы забираемся в кабину лифта. С нашей одежды капает вода, собираясь в лужицы на полу.

Хулио дрожит рядом со мной, когда я вытаскиваю из промокшего кармана джинсов отмычку и открываю панель управления, обнажая проводку внутри. Сверху доносится голос Поппи, призывающий поторопиться. Но, действуя в одиночку, я не могу уважить эту просьбу. Я вытираю ладони о джинсы.

– Готов?

Я протягиваю Хулио руку, другой сжимая оголенный провод.

Он тихо ругается и произносит что-то по-испански, заставляя лужу воды у наших ног завиться воронкой, и направляет ее в открытый люк.

– Что бы ни случилось дальше, Соммерс, я тебя, черт возьми, целовать не собираюсь.

Он вытирает руку и шлепает меня по ладони. Электрический разряд пронзает нас насквозь, едва не сбивая с ног. Свет внутри кабины мерцает и загорается, аварийная контрольная панель с гудением возрождается к жизни, и лифт начинает подниматься.

Хулио скрипит зубами, когда мы медленно ползем к нужному этажу. Как только лифт останавливается, он приваливается к стене.

Я распахиваю внутренние двери под оглушительный вой сирены и вижу ожидающих Поппи, Вуди и Чилла. Все насквозь мокрые, с широко раскрытыми глазами и прижатыми к ушам руками.

– Заходите!

Я закатываю тележку внутрь, заставляя остальных жаться по углам лифта, чтобы все поместились. Стянув внешние двери шахты, я запираю нас внутри.

Воздух в кабине спертый, насыщенный запахами пота и мокрых Времен года. Прислонившись к поручням, мы тяжело дышим и прислушиваемся к приглушенному звону сигнализации. Хулио по-прежнему прижимается к стене, а мой разум настороже, тело гудит от адреналина. Почти уверен, что мне передалась часть энергии Хулио. Если я прав, если мы будем делиться друг с другом силой достаточно долго, то наши тела обретут равновесие.

Я протягиваю ему руку, но он не спешит ее пожать.

– Это единственный выход, – говорю я ему, берясь за провод.

Он стискивает мою ладонь, скрипя зубами от прилива энергии, омывающего нас обоих. Панель вспыхивает и оживает. Включается освещение, двери закрываются, и мы поднимаем глаза к небу, поднимаясь на поверхность.

20 Тонкий лучик света

Флёр

Звонит будильник, оглушая меня. Очень холодно. Я ощущаю усталость и не готова к пробуждению.

«Еще двадцать минуток, Поппи». Я сворачиваюсь калачиком. Отчего же она не выключает сигнал?

Наконец будильник замолкает.

Тревога исчезает. В соседней комнате кто-то спорит. Моя кровать яростно трясется, и я стукаюсь головой обо что-то твердое. Холодная вода брызжет мне на щеку. Я пытаюсь пошевелиться, но спина у меня онемела, а ноги, стиснутые в тесном пространстве, покалывает после сна.

Я не в своей постели.

Я моргаю и открываю глаза. Тонкие лучики света просачиваются через отверстия над моей головой. Снаружи кружится калейдоскоп форм и цветов. Меня толкнули, и я ударилась плечом о грубое дерево. Комната вращается. Меня сейчас вырвет. Я откидываю голову назад и закрываю глаза, мечтая только об одном: чтобы мир перестал ходить ходуном.

Хлопает дверца машины, визжат шины.

Сквозь отверстия я ощущаю запах мокрой листвы и горячего морского воздуха, а также бодрящего соснового бора. Судя по всему, где-то рядом живое существо. Кажется, это дикая кошка. У меня бурлит в желудке.

– Что вы так долго? – слышу я девичий голос, сердитый и взволнованный одновременно.

– На нас устроили облаву, – отвечает запыхавшийся парень. В его голосе отчетливо звучит паника. Я же его знаю!

– Может быть, когда ты, наконец, закончишь жаловаться, сможешь вытащить нас отсюда?

В голове вспыхивает воспоминание: губы, прижимающиеся к моим волосам, и тошнотворная сладость яда. Хулио?

– Открой двери. Помоги мне погрузить их в фургон. – Джек.

Я распахиваю глаза и пытаюсь поднять голову.

Стены дрожат, и меня снова отбрасывает назад.

– Поосторожнее с этой штукой! – Поппи? – Если замечу у нее хоть один синяк, когда мы откроем этот ящик, то, клянусь Геей, я…

Комната качается и ухает вниз. Хлопают двери. Свет меркнет.

– На что это он так уставился? Он что, под кайфом? – Хулио. Вне себя от ярости. – Давай, приятель, шевелись! Садись в фургон!

– Отстань от человека! Он пятьдесят лет не видел солнца.

Снова хлопают двери. Голоса спорят. Заводится двигатель, визжат шины. От толчка меня отбрасывает на стенку ящика.

Ящик… я внутри ящика.

Я сглатываю. И снова закрываю глаза.

«Только бы не стошнило! Только бы не стошнило! Только бы не…»