Буря времен года

– И ты позвонил ему вместо того, чтобы сообщить нам, что происходит что-то странное, – с отвращением подытоживает Хулио. – Разве не ты уверял, что мы все должны выбросить наши телефоны, чтобы нас не могли выследить? Получается, твой звонок дал противнику понять, где мы, и привел к нам все эти Времена года.

– За наши головы назначена награда! Они бы нашли нас в любом случае. Если бы Лайон не предупредил, что они идут, все мы, вероятно, были бы уже мертвы.

– Значит, ты прислушиваешься к совету человека, который растоптал Время года каблуком ботинка?

В свете костра в глазах Джека вспыхивают белые водовороты.

– Когда я рассказал ему о Хантере, он спросил, забрал ли я его жизнь. – Хулио отшатывается при упоминании имени Хантера. – Я тогда решил, что Лайон выражается фигурально, но когда Неве умирала и ее магия вытекала из нее, мне пришло в голову, что, возможно, профессор говорил буквально. Его слова вдруг обрели новый смысл. Именно так Гея забирает назад свою магию, когда нас исключают, и так же передает ее кому-то еще: воронам и пчелам, мухам и дымному туману. Тогда я подумал, что если возьму магию Неве, прежде чем она исчезнет, то стану достаточно сильным, чтобы спасти всех вас.

Джек смотрит на меня с мольбой, будто ожидает, что я начну кричать, или встану на чью-то сторону, или вынесу суждение. Но в действительности я не знаю что и думать. И что чувствовать.

Должна ли я ощущать вину, потому что моей мощи не хватило, чтобы удержать Неве своими корнями? Стыд, оттого что Джек украл умирающую душу, чтобы спасти нас? Отвращение, что он способен на подобное, или ужас, потому что я благодарна ему за то, что он это сделал?

– Передатчик Неве вырубился, – продолжает Джек в отчаянной попытке объясниться. – А у нее самой была сломана шея. Никто из нас ничего не мог бы сделать, чтобы спасти ее.

Эмбер срывает травинки и бросает их в огонь.

– Ее магия изменила тебя, – говорит она, не глядя на Джека. – Я смотрела тебе в глаза, когда ты приставил нож к моему горлу, и не узнавала. Откуда нам знать, что тебе можно доверять?

Она указывает подбородком на палатки. Их всего две. Все наше путешествие строится на доверии. Доверии, которое мы слепо отдавали и за которое боролись, потому что нуждаемся друг в друге, чтобы выжить. Я вспоминаю тот момент в хижине, когда Хулио и Эмбер встали бок о бок против Джека, и мне пришлось выбирать между ними. Они остались, потому что это сделала я. Потому что я верила в Джека. А теперь он смотрит на меня, сидя на краю нашего лагеря, и спрашивает, по-прежнему ли я ему доверяю?

– Я не знал, что сделает со мной ее магия, – прерывистым голосом говорит Джек. – Магии оказалось слишком много. Слишком большая власть. В тот момент я не осознавал, какую часть себя я потеряю или какую часть смерти Неве заберу с собой, и за это я прошу прощения, – обращается он к Эмбер. И ко мне. Ко всем нам. – Но не спрашивайте, сожалею ли я о содеянном. Потому что я бы сделал это снова, миллион раз, лишь бы не потерять никого из вас.

Никто не произносит ни слова в ответ, и он крадучись отступает в кусты, выходя за пределы освещаемого костром участка. У меня екает сердце, я готова броситься за ним.

– Джек! – кричит ему вслед Эмбер.

Его шаги затихают.

– Ты все еще хочешь меня убить? – спрашивает она.

Я чувствую, что он где-то неподалеку. Стоит, затаив дыхание.

– Не больше, чем обычно, – тихо отвечает он.

Напряжение покидает плечи Эмбер. Покопавшись в своем рюкзаке, она швыряет в темноту банку фасоли, и Джек ловит ее на лету.

– Тогда хватит прикидываться неженкой-снежинкой и иди с нами есть.

– И все на этом? – восклицает Хулио, поднимаясь на ноги. – Он приставил нож к твоему горлу, а ты собираешься вот так запросто обо всем забыть?

Эмбер пожимает плечами, но в ее устремленном на приближающегося Джека взгляде сквозит какая-то затаенная хитрость.

– Мне не впервой.

Пламя вспыхивает ярче, подпитываемое порывом горячего ветра.

– Но этот раз отличался от остальных, – возражает Хулио. – Ты же могла умереть. Навсегда. По-настоящему.

– Ты тоже мог умереть! – сквозь стоящий в горле ком парирует она, глядя на прокол у него в груди. – Будь я на месте Джека, сделала бы то же самое для тебя.

Хулио открывает рот. Ветер меняется, становится неуверенным и наконец стихает. Хулио медленно садится, придвигаясь к Эмбер ближе, чем раньше.

Джек возвращается к огню, устраиваясь за границей досягаемости его жара. Мы молчим, и вероятно, все думаем об одном и том же, передавая друг другу банки с овощами и бобами. Гадаем, как это откровение изменит нас. Все это время мы считали, что должны уравновешивать друг друга, чтобы сохранять силу и разделять ее поровну. Но, может быть, на самом деле мы мало чем отличаемся от животных. Если мы достаточно проголодаемся и впадем в отчаяние, самый сильный захватит то, что нужно для выживания.

Хулио, скривившись, тычет ложкой в открытую банку фасоли и отталкивает ее подальше от себя.

– А в «Бургер-Кинг» мы заехать не могли, а?