Буря Жнеца

Наверное, Мать Тьма ждет душу Фаэд, ждет, когда та родится в иной мир, с визгом прилетит с места справедливой казни, с места, в котором нет выбора. Что, что еще можно сделать? Для такой, как она – ничего.

Аномандер Рейк не отказался бы обагрить руки. Принял бы тяжкий груз вины – еще одно к бесчисленному множеству обременений, накопленных им за сотни тысяч лет. Детоубийца. Убийца собственного дитяти.

Смелость наделенного силой. В сердце Нимандера тоже зияет пустота, пустота на месте смелости. «Мы можем быть его сыновьями, внуками и правнуками, но все мы какие-то недоделанные. Фаэд и ее мерзкая моральная пропасть. Ненанда и его беспричинная ярость. Араната и ее глупые надежды. Кедевисс, что каждое утро просыпается от собственного крика. Скиньтик, для которого вся вселенная – шутка. Десра, готовая раздвинуть ноги перед любым мужиком, которого сочтет новой ступенькой лестницы к воображаемому величию, будто бы ею заслуженного. И Нимандер, вообразивший себя вожаком семейства квази-героев. Этот дойдет до краев мира в поисках… смелости, убежденности, причины сделать хоть что-нибудь.

О, вот эта пустая ночная улица – в самый раз для Нимандера. Горожане забылись нервным, неровным сном. Как будто забвение позволяет убежать хоть от чего-то…» Как раз для Нимандера – эти нескончаемые моменты, в которые он замышляет принять решение, встать между старейшиной Тисте Анди и своей кровожадной сестричкой. Сказать Фаэд: «Нет, ты не сделаешь этого. Хватит. У тебя не останется тайны. Ты будешь раскрыта».

Если бы он смог… Если бы смог хотя бы это…

Он услышал звук. Тихий свист крутящейся, прорезающей воздух цепи – близко, так близко, что Нимандер повернулся – но никого не увидел. Он в одиночестве. Свист, шелест воздуха, шипение – внезапный рывок, два ясно различимых звона – какие-то предметы на концах цепи – «да, этот звук… пророчество… сохрани Мать, неужели это пророчество?»

Воцарилась тишина, но воздух словно залихорадило. Дыхание с трудом вырывалось из его груди. «Он несет врата, Нимандер. Так говорят. Разве это не хорошая причина? Для нас? Отыскать королевства, найти если не предков, то мужа, что несет врата?

Наш путь домой. К Матери Тьме, в ее глубокие объятия… о Нимандер, любимый, давай же…»

– Стой, – захрипел он. – Стой.

Она умерла. На плавучем острове. Срублена мечом Тисте Эдур, который даже не знал ее. Даже не думал о ней. Она мертва.

Она была его смелостью. Теперь ничего не осталось.

Пророчество? Не для таких, как Нимандер!

Не мечтай о славе. Она тоже мертва.

Она была всем. И она мертва.

Холодный ветер вздохнул, унося напряжение – напряжение, которое – он уже понял – только пригрезилось ему. Миг слабости.

Что-то прошелестело по ближайшей крыше.

Подобные дары не приходят к недоделанным. Кому это знать лучше него?

***

В ночи негромко прозвенел колокол – три удара, возвещающие очередную смену постов. Солдаты почти бесшумно встали – темные силуэты торопливо сменяли дозорных на краю лагеря, звякали клинки и пряжки, противно скрипели ремни и кожаные мундиры. Люди двигались на фоне равнины. Где-то на другой стороне возвышенности, среди высоких трав и в глубоких оврагах, затаился враг.

Все солдаты знают: Биветт убеждена в неминуемости битвы. Красная Маска и его овлы быстро приближаются. Кровь должна была пролиться уже в полдень минувшего дня. О да, дозорные в передовых пикетах успели убедиться, что дикари рядом. Атрипреда расставила магов, готовых их приветить. Ядовитые эманации потрескивают и сыплют искрами, испепеляя полосы степных трав; черный пепел летает в воздухе.

Однако враг не появляется. Проклятые овлы не желают показать лица. Они перемещаются за пределами видимости, окружают армию Летера. Звучит страшнее, чем есть на самом деле: никакие заслоны варваров не устоят перед массированным ударом. По армии разносились шепотки, единогласно советующие Биветт: создай мощный кулак, надави на овлов, развей их по ветру.

Советы стали какими-то блеклыми, когда надвинулся вечер, когда ночь сомкнулась вокруг непроницаемой мантией.