Буря Жнеца

Но нельзя было не повеселиться, увидев, что мысли Мазан Гилани застряли не на достойных членах взвода, а на нелепом Хрясе. Если ей не интересен славный Корд, пусть получает сапера и все, что полагается в придачу к саперу. «Да, он будет тебе поклоняться. Будет восхищаться даже тем, что ты кашляешь по утрам и сморкаешься, готовясь к бою. Погоди, я расскажу Шипу. И Эброну. И Хрому. Мы побьемся об заклад. Как скоро ты выбежишь с воплями, а Хрясь отчаянно побежит следом, задирая ноги выше ушей?»

К нему вскарабкался Эброн. – Почему ты такой веселый, сержант?

– Потом скажу. Продул?

– Хрясь всё выигрывает.

– А вы что?

– Мы пробовали его сбить ползвона назад. Но у дурака дьявольское везение.

– Неужели? Он случаем не маг или что?

– Боги сохраните. Прямо противоположное. Моя магия пошла наперекосяк. Я пытался повлиять на него и на кости… Эти Волонтеры Мотта, они же охотники на магов. Все разом верховные маршалы… если Хрясь действительно из семейки Бревно… ну, они же легенда…

– Намекаешь, что мы недооценили ублюдка?

Взводный колдун усмехнулся: – На это намекают три сотни имперских джакат, сержант.

«Худовы яйца! Вдруг Мазан понравится быть Королевой Вселенной?»

– Так о чем ты хотел рассказать?

– Забудь.

***

Шерк Элалле стояла на носу «Пенного Волка» и не сводила оценивающего взгляда с «Вечной Благодарности» – та на всех парусах шла в пяти кабельтовых впереди. Капитаном ее корабля стал Скорген Кабан, и так будет до подхода к устью реки Летер. Пока что он не давал повода для тревоги – ни себе, ни, что важнее, ей.

Ситуация не особенно ее радовала… но эти малазане действительно щедро платят. Золото у них хорошего качества, и сундучок за ближайшие недели, месяцы, а то и годы изрядно пополнится.

Очередное вторжение в Летерийскую Империю. Вполне вероятно, оно станет таким же жестоким, как и предыдущее. Неужели это предвестия заката великой цивилизации? Ее сумели захватить варвары – Эдур, а сегодня начинается длительная война, в ходе которой империя истечет кровью и станет трупом.

Если только невезучие «морпехи» – что это такое, кстати? разновидность солдат? – уже не растворились в просторах империи, не стали удобрением для ее почвы. Вполне реальная вероятность. Шерк не знала подробностей о ходе кампании и могла только гадать.

Итак, она наконец возвращается в Летерас… вероятно, как раз вовремя, чтобы пронаблюдать за его падением. «Пронаблюдать? Милая Шерк, у тебя гораздо более важная роль. А именно – привести проклятых врагов прямо к причалам столицы. Насколько знаменитой ты станешь? Сколько проклятий полетит в твою сторону?»

– Есть один ритуал… – сказал кто-то сзади.

Она повернулась. Тот странный тип в мятой мантии с лицом, которое очень легко забыть. Жрец. – Банашар, что ли?

Он кивнул: – Могу присоединиться, капитан?

– Как пожелаете. Но на данный момент я не капитан. Пассажир, гость.

– И я тоже, – сказал он. – Как я упомянул, есть ритуал…

– Какой именно?

– Предназначенный найти и снова привязать к телу вашу душу. Удалить проклятие, вернуть жизнь.

– Малость поздновато, Банашар. Если считать, что я вообще захочу этого.

Жрец поднял брови: – Вы не мечтаете о жизни?

– А должна?

– Похоже, я последний живущий на свете Верховный Жрец Д’рек Осенней Змеи. Она – лик старости, болезни и умирания. Она – воплощение всепожирающей земли, что берет плоть и кости, она – огонь, превращающий нас в пепел…

– Да, отлично. Я поняла намек.

– Я больше всех прочих понимаю противоречие между жизнью и смертью, горечь осени, что когда-либо найдет любого из нас…

– Ты долго еще будешь трендеть?

Он отвел взгляд. – Нет. Я пытаюсь возродить в себе веру…

– Во имя Плиток, Банашар! Не смеши меня. Пожалуйста.

– Смешить? Ах, да, выспренние слова. Я просто…

– Чепуха.

На лице возникла лукавая улыбка – куда лучше, чем прежнее похоронное уныние. – Ладно, Шерк Элалле. Почему вы не желаете оживать?

– Разве я не состарилась бы за эти годы? Но сейчас остаюсь привлекательной…

– Внешне – да.

– А у тебя было время заглянуть вовнутрь меня?

– Я не стал бы делать этого без разрешения.

– Даю. Проникай поглубже, Верховный Жрец.

Он устремил на нее взор, медленно прищурился. Еще миг – и жрец заморгал и отступил на шаг. – Боги подлые! Что это такое?

– Какое это «это», достойный господин?

– Какие-то… корни… пронизывают все ваше естество. Каждая вена и артерия, тончайшие капилляры… живут…

– Моя утулу. Говорят, постепенно она захватит всё. Ее аппетиты… – она ухмыльнулась, – бездонны. Но я научилась их сдерживать – более или менее. У нее есть собственная гордость…