Буря Жнеца

– Головоломка – ничто, – взмахнув усаженной перстнями рукой, ответил Карос Инвиктад. – Мы говорили о твоих неудачах.

Теол Беддикт подался назад и скорчил рожу: – Ох, мои неудачи. Это и есть тема нашей многоречивой дискуссии? Признаюсь, я в затруднении.

– Некоторые головоломки не имеют решения, – сказал Карос, услышав, что голос его звучит гораздо визгливее обычного. Он заставил себя сделать глубокий вдох и произнес тоном ниже: – Кто-то пытался привести меня в смятение. Внушил, что решение существует. Но теперь я вижу, что его нет и не было. Этот дурак играл нечестно. Я очень не люблю подобных тварей – значит, я сумею его найти, арестовать, и тогда здание Истых Патриотов огласится криками и стонами.

Карос замолчал, ибо увидел: Теол морщит лоб. – Что такое?

– Ничего. Однако забавно.

Блюститель ухватился за жезл, поднял его со стола, наслаждаясь привычной тяжестью символа власти, его удобством.

– Ладно, ладно. Не забавно. Извините, что вообще говорю. Не бейте меня этой штукой. Прошу, больше не надо. Хотя, – продолжал Теол, – если учитывать, что это символ вашего служения, бить им меня – это тоже забавно… хотя шутка выходит довольно таки тяжеловесная…

– Я подумываю выдать тебя гражданам Летера, – сказал Карос и поднял взор, оценивая реакцию заключенного. И был удивлен: дурак снова улыбается! – Думаешь, я шучу?

– Никогда. Ни за что.

– Тебя радует мысль о толпе, рвущей тебя на части?

– Вряд ли. Но ведь я же не буду. Порван на части, я имел в виду.

– О. Почему нет?

– Потому что у меня не только больше денег, чем у вас, Блюститель, но я – в отличие от вас – совершенно равнодушен к их судьбе. Выдайте меня, господин. Прошу. Увидите, как я покупаю собственную жизнь.

Карос Инвиктад воззрился на негодяя.

Теол покачал сломанным пальцем. – Люди без чувства юмора, Блюститель, всегда слишком серьезно относятся к деньгам. По крайней мере к их накоплению. Вот почему они проводят все время, складывая монетки в столбики, пересчитывая их, любуясь на груды золота и так далее. Так они компенсируют жалкий недостаток всякого более глубокого содержания своей жизни. А у вас прекрасные кольца!

Карос заставил себя сдержаться даже перед лицом таких наглых оскорблений. – Я сказал, что подумываю о выдаче. Увы, ты только что дал мне повод отказаться от такой мысли. Ты обеспечил себе Топляки на рассвете. Доволен?

– Ну, если мое удовлетворение столь важно, я полагаю, что…

– Хватит, Теол Беддикт. Ты мне уже не интересен.

– Боги, я могу идти?

– Да.

Карос поднялся, постукивая жезлом по плечу. – Увы, мне придется сопроводить тебя.

– Как хорошо! В наши дни трудно найти надежную охрану!

– Вставай, Теол Беддикт.

Негодяй выполнил приказ Блюстителя с некоторыми затруднениями. Но тот ожидал (он умел быть терпеливым в подобных случаях).

Едва Теол выпрямил спину, на лице его выразилось изумление. – Как! Двухголовое насекомое! Ходит по кругу, по кругу!

– К двери, – сказал Карос.

– В чем вызов?

– Бесполезно…

– О, неужели? Блюститель, вы доказали, что умнее меня, я почти что умер – но я люблю головоломки. Фактически сам их придумываю. Очень трудные.

– Лжешь. Я знаю всех изобретателей, и тебя среди них нет.

– Ну-ну! Я придумал одну прямо сейчас.

– Жаль, что тебе не удастся подарить ее мне. Ты возвращаешься в камеру.

– Ну хорошо. Все равно это скорее шутка, чем головоломка.

Карос Инвиктад поморщился и махнул жезлом, указывая Теолу путь к двери.

Теол медленно заковылял к выходу, продолжая говорить: – Я придумал вызов. Хочу заставить жука остановиться.

Блюститель остановил его, коснувшись жезлом груди. – Я сказал, что решения нет.

– А я думаю – есть. Думаю, что уже его знаю. Я решу вашу головоломку, а вы отложите Топляки. Скажем, лет на сорок или около того.

– Согласен. Потому что ты не сможешь. – Карос наблюдал за Теолом, а тот медленно, подобно старику, вернулся к бюро. Склонился… – Ты не можешь касаться жука!

– Разумеется, – ответил Теол. И склонился еще ниже, закрыв лицом коробочку.

Карос Инвиктад поспешил встать рядом. – Не трогай!

– Не буду.

– Дощечки можно переставить, но…

– Не нужно переставлять никакие дощечки.

Карос ощутил, как забухало в груди сердце. – Ты снова тратишь мое время.

– Нет, я кладу конец растрачиванию вашего времени, господин. – Теол помедлил, склонил голову набок. – Кажется, ошибка. Нет, вот так!

Он придвинулся вплотную и выдохнул, затуманив одну из боковых плиток. Насекомое увидело одной из голов, что поверхность больше не привлекает его светом, и немедленно встало. Подняло ножку, начало почесывать брюшко. Когда влага исчезла с плитки, жук возобновил движение по кругу.

Теол выпрямился: – Я свободен! Свободен!

Карос не мог раскрыть рта в течение десяти, пятнадцати ударов сердца. Грудь сперло, по лицу потек пот. Наконец он проскрежетал: – Не будь дураком.

– Ты солгал? О, не могу поверить, что ты лгал мне! Знаешь что? Теперь можешь помочиться на себя и свою дурацкую коробку!

Жезл Блюстителя прочертил дугу и врезался в стоявшую на столе коробочку, разбросав осколки по комнате. Насекомое ударилось о стену и прилипло, начав карабкаться к потолку.

– Беги! – завопил Теол. – Беги!