Буря Жнеца

Потом Рулад в припадке слабости объявил Тралла Сенгара отсеченным. Мертвым в глазах всех Эдур. Приковал его к камню, заставив ожидать медленной смерти от наводнения.

Тралл пришел, чтобы просить прощения. Это было криком сердца, криком, который не утихал в нем все это время. «Ты был ранен, брат. Так ранен. Он изрубил тебя, бросил полумертвым. Он сделал то, что было нужно для окончания кошмара. Но ты все понял не так. Ты не смог.

Вместо этого ты видел, что братья бросают тебя.

Так что, брат мой, простишь ли ты меня, как я простил тебя?»

Разумеется, ответов не будет. Не от этого навсегда застывшего, опустошенного лица. Тралл пришел слишком поздно. Поздно для того, чтобы прощать, поздно для того, чтобы быть прощенным.

Он гадал, не предвидела ли Серен то, что он найдет здесь.

Мысль о ней заставило дыхание застрять в горле. О, он не знал, что такая любовь может существовать. Сейчас – пусть вокруг пепелище – будущее распускается словно бутон, и аромат его превосходит воображение.

«Вот что такое любовь. Наконец я вижу…»

Нож вошел под левую лопатку, сразу пронзив сердце.

Широко раскрыв глаза от внезапной муки, от удивления, Тралл отпустил голову Рулада, и она упала ему на колени, выскользнув из ослабевших рук.

«Ох, Серен, любовь моя.

Ох, прости меня».

Оскаливший зубы Сиррюн Канар отступил, вытаскивая нож. Последний Тисте Эдур. Убит его собственной рукой. Чистое правосудие еще существует в мире. Он очистил Летерийскую Империю ножом, и поглядите, как сочится кровь, оросившая рукоять.

Удар в сердце, итог неслышного подкрадывания по песку. Последние три шага он сделал не дыша. Благословенная тень лежала под ногами – она не могла упасть вперед, предупреждая мерзавца. Был миг, когда над песком пронеслась иная тень – тень совы, но глупец и ее не увидел.

Да, солнце стоит в зените.

Все тени съежились, трепеща перед гневным правителем небес.

Он провел языком по лезвию, ощутив вкус железа – дар столь горький, что его холодное касание приводит в экстаз. Отошел. Тело упало набок, прямо на дурацкое копье дикаря.

Варвар умирает. Как и должно. Во имя цивилизации.

Он услышал шум на другом конце арены и резко повернулся.

Стрела вонзилась в плечо, заставив его отпрянуть; споткнувшись о два трупа, он повернулся боком и упал прямо на рану.

Вспыхнула безумная боль.

***

– Нет, – застонал Еж, прорываясь мимо Корика. Тот повернул голову, на лице было написано недовольство.

– Чтоб тебя, Корик! – крикнул Скрипач.

– Нет, – сказал Быстрый Бен. – Ты не понимаешь, Скрип.

Корик пожал плечами: – Извини, сержант. Привычка.

Скрипач следил за Ежом и Беном, прошедшим к трем лежащим на песке телам. Сапер, не обратив внимания на проткнутого летерийца, склонился на колени перед одним из Эдур.

– Видите монеты на втором? – спросил Каракатица. – Припаяны…

– Это был император, – сказал приведший их капитан. – Рулад Сенгар. Другой Эдур… его не знаю. Но, – добавил он, – кажется, ваши друзья знают.

Да, Скрипач и сам это видел. Казалось, в этом месте не осталось ничего, кроме боли. Это ловушка для предсмертных выдохов, и необычный, отчаянно – визгливый вопль Ежа придал им голос. Потрясенный Скрипач поглядел на солдат. – Займите оборону, все. Капитан, вы и прочие пленные встанете у стен и не будете двигаться, если ходите остаться в живых. Корик, спокойно опусти чертов самострел. Лады?

Затем Скрипач направился к друзьям.

И чуть не сбежал, увидев на лице Ежа тоску столь явную, столь… почти непристойную.

Быстрый Бен повернул голову и бросил Скрипачу предостерегающий взгляд. Потом колдун подошел к другим телам.

Трепещущий, смущенный Скрипач двинулся за ним. Встал, поглядел на солдата.

– Будет жить.

Еж проскрипел сзади: – Нет, не будет.

Казалось, этот голос не принадлежит человеку. Скрипач обернулся в тревоге и заметил, как Еж глядит в глаз Бену – словно между ними происходит бессловесное общение.

Еж спросил: – Ты сможешь, Быстрый? Какое-то место для… для вечных мучений. Сможешь, колдун? Я спросил!

Быстрый Бен поглядел на Скрипача. В глазах его застыл вопрос.

«Ох, нет, Быстрый. Мне ли решать…»

– Скрип, помоги мне решиться. Прошу.

«Боги, даже Быстрый Бен в горе. Кто был этот воин?» – Ты Верховный Маг, Бен. Делай то, что считаешь должным.

Колдун снова посмотрел на Ежа. – Худ задолжал мне, Еж.

– И что это за ответ?

Быстрый Бен отвернулся, сделал жест – темное пятно окружило летерийца, сомкнувшись над телом, и сжалось, как бы просачиваясь в песок. Тела не стало. Послышался слабый крик, как будто летериец уже видел то, что тянется к нему.

Потом колдун взмахнул рукой, подтащив Скрипача к себе, и лицо его было серым от гнева. – Не жалей его, Скрип. Понял? Не смей его жалеть!