Буриданы. Сестры и братья

Герману очень хотелось как-то на эту реплику отреагировать, но Надя уже убежала, к тому же ему помешал Арнольд, сунув подарок. Это был пакет средней величины, и Герман даже знал, что в нем, но все-таки изобразил радостное удивление. Буриданы никогда не делали подарки на авось, они сначала звонили или супруге, или самому имениннику, и выясняли, чего тому не хватает, обычно, это было нечто практичное, свитер, тапочки либо шарф, но на этот раз сам Герман сказал, что ему хотелось бы получить каминные часы – в кабинете, правда, висели настенные, однако с больной ногой таскаться туда по многу раз в день, было неудобно, наручные же он терпеть не мог. Он не стал сразу открывать пакет, положил его пока на рояль и все-таки отправился на кухню. Там Надя наливала воду в большую хрустальную вазу, букет роз гордо возлежал рядом с селедочными головами – аккуратностью казачка не блистала. Открыв холодильник, Герман присел, опираясь на одну ногу – подобной гимнастикой ему приходилось заниматься всю жизнь. Достав бутылку «Столичной», он услышал донесшийся из комнаты громкий смех и понял, что гости увидели его «дивизию».

– Чему вы смеетесь, сегодня день танкиста или нет? – проворчал он нарочито, вернувшись в комнату.

– Дядя Арнольд удивился, с чего бы тебе его отмечать, ты же у нас больше по военно-воздушным силам, – передала поспешно Анна не услышанную им шутку.

Опять этот Геринг на моем пути, подумал Герман хмуро, но и сам рассмеялся.

Все уже сидели за столом, он присоединился к ним и передал бутылку Эдуарду, который числился специалистом по разливанию напитков. Первый тост в отсутствие Эрвина, обычно души компании, произнес Арнольд, второй, в рифмованном виде, продекламировал Эдуард.

– Нужен виллы вам проект, вам поможет архитект(ор). На столе он держит план – имя Герман Буридан.

И так далее, еще несколько неуклюжих строф. Герман слушал вполуха, но смеялся и аплодировал вместе с остальными, не желая обижать зятя: мастерить стишки – слабость невинная.

Свиное жаркое получилось отличное, все ели и похваливали, обсуждая общие проблемы, в первую очередь, полет в космос Белки и Стрелки. Все, кроме Нади, которую помимо прочих гуманитарных наклонностей характеризовала и любовь к животным, считали это немалым достижением.

– Я не понимаю, зачем надо мучить собак!

– Мама, я же объясняла тебе, эксперимент со собаками нужен для того, чтобы посмотреть, как живые организмы выносят большие нагрузки. Теперь, когда это прояснилось, полет человека в космос, скорее всего, вопрос месяцев.

Это утверждение показалось всем сомнительным, самым скептичным был Эдуард.

– Не думаю я, что человеку удастся так высоко взлететь…

Арнольд обратил общее внимание на еще один нюанс.

– Вы читали «Известия»? В космосе были проведены и генетические эксперименты. Это означает, что мы начинаем снова ценить эту отрасль. Давно пора, а то отстали от прочего мира.

У Софии, как у врача, спросили, зачем надо было доставлять на орбиту мух.

– Это были не обычные мухи, а дрозофилы, – объяснила София, поправляя слуховой аппарат. – Их часто используют при экспериментах, как и зебрину, но почему, я, собственно говоря, не знаю, в тартуском университете этого не проходили…

Когда тарелки опустели, Герман отправился на веранду набивать трубку, вскоре к нему присоединились Арнольд, Эдуард и и Лидия. Куря, они обсуждали развал колониальной системы («На Кубе танцуют румбу, а Африка выбирает Лумумбу», – продекламировал Эдуард) и ругали местное коммунистическое руководство, которое не спешило, по примеру Москвы, осуждать сталинизм. Потом вернулись в комнату, где в промежутке накрыли десертный стол: Надя испекла яблочный пирог, София приехала со своим традиционным домашним фруктовым тортом, Лидия купила в Файшнере ароматный, густо пропитанный ромом торт-безе. Герман вытащил из шкафа початую бутылку коньяка, но Арнольд отказался, боясь за сердце, а Эдуард – опасаясь, что его остановят гаишники, одному же пить не хотелось.

– И как же мы поступим с Эрвином?

Голос Лидии, которая не выдержала и заговорила о том, о чем другие давно думали. Настала тишина, даже Виктория не спешила высказаться, молчала, вертя в пальцах позолоченную вилку для торта. Надя первая поняла, что при обсуждении этой темы она лишняя, встала и пошла на кухню мыть посуду, Анна увела Монику в свою комнату, чтобы показать ей «какой-то интересный журнал». Арнольд с Эдуардом выходить, правда, не стали, но вежливо, почти демонстративно отодвинулись на задний план, оставив право голоса собственно Буриданам.

– Я понимаю, вариантов много, страна большая, Эрвин мог поехать хоть на Камчатку, – продолжила Лидия. – Но это же не значит, что мы должны сидеть, сложа руки, и ждать, возникнет ли у него желание вернуться или нет? А если с ним что-то случится? У меня, по крайней мере, душа болит, я чувствую себя виноватой. Я же разговаривала с ним незадолго до того, как он ушел из дому, как я не догадалась, что у него на уме? Задним числом мне даже кажется, что он был немного странным, но…