Буркачан

Над дальними сопками уже означивалась утренняя заря. Небо светлело и гасли звёзды. Близился новый день. Час-другой, и явятся краски и звуки рассвета, сливаясь в один торжествующий гимн жизни. Единый и неизменный для всех тварей земных: здоровых и немощных, сильных и слабых, добрых и злых, созидающих и рушащих. Зовущий к славе, а не позору всего сущего, к единению, а не распрям, к объятиям, а не поторчинам. Утверждающий самую величайшую ценность Земли – жизнь! Растений и животных, птиц и насекомых, камней и воды, и венца её – Человека. Жизнь, не поделённую Творцом на «свою» и «чужую».

Первым оборвал молчание Филипп.

– Хочешь, Алеська, я угадаю, о ком ты думал?

– Давай.

– Обо мне.

– Верно. Как ты догадался?

– Потому что я думал о тебе. И скажу сразу: жить в город с тобой не поеду. И устраивать меня на хлебную работу не надо. Не желаю, как ты, быть окольцованной птицей. Я уже приколтался к жизни такой, к этим брошенным людям прикипел. Я не смогу без них. А они пока терпят, наверное, без меня. Я смирился с обстоятельствами.

– Препакостное, конечно, состояние смирения. А, точнее, утопающего.

– Что ты имеешь в виду?

– Я тут прочёл записную книжку матери Марии, написанную ещё в тридцатых. Там запомнилась одна фраза: «Есть два способа жить: совершенно законно и почтенно ходить по суше – мерить, взвешивать, предвидеть. Но можно ходить и по водам. Тогда нельзя мерить и предвидеть, а надо только всё время верить. Мгновение безверия – и начинаешь тонуть», – процитировал Алесь.

– Сильно сказано, – Филипп шлёпнул ладонью об ладонь. – Покуда мы с тобой по водам ходить даже и не пытались, то, наверное, и начинать не стоит. Будем помалеху пускать пузыри. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

– Будем жить, Филя, пока живется.

Костёр догорел. Потянуло волглостью предрассвета.

– Ну, пора ехать.

– А может, прикемаришь малость? У меня спальные мешки есть – будь спок!

– Боюсь опоздать на работу: Салипод этого не терпит.

– А гаишников не боишься? Как-никак после этого, – Филипп щёлкнул по горлу.

– Королевскую рать они сами боятся! – улыбнулся Алесь.

Он вручил Филиппу клочок бумаги с домашним адресом и телефоном. Уже оседлав мотоцикл, спросил:

– А всё-таки, зачем тебя навещал губернатор?

– Догадаться не трудно: скоро выборы, прошёл слух, что я собираюсь выдвигать свою персону в кандидаты. Он заопасался.

– Верится с трудом!

– Ничего удивительного! – обиделся Жмыхов. – За мной – немалая сила! Как говорят американцы, президентом страны можно избрать и дохлую крысу, были бы деньжата. Только на кой чёрт мне это нужно? Для куражу только!

– Правильно, друг. Ну, до встречи!

Алесь запустил мотор.

В Лесогорской области началась кампания по выдвижению кандидатов в депутаты областной думы. Салипод собрал совещание глав районных администраций, правоохранительных органов и средств массовой информации. Всем раздали заранее согласованные с губернатором списки людей, которых необходимо выдвигать. Салипод выступил с речью, в которой напрямую выражалось его желание видеть во властных структурах товарищей, полностью поддерживающих деятельность областной администрации. Прозвучали и хорошо затуманенные, но понятные угрозы непослушным.

По северным районам баллотировался один из лучших друзей Салипода – Гарик Бахчинян, главный врач курорта Кислые ключи. За его безопасность в намеченной первой встрече в селе Осикта Заурбеков назначил Штефлова. Алесь принял это с неподдельной радостью: появилась возможность повидаться со Степаном Гекчановым, которого он не видел с тех пор, как их разделили в плену у афганских моджахедов.

Для полёта в Осикту Салипод дал свой служебный вертолёт. Его загрузили ящиками с водкой. Бахчиняна сопровождали два личных охранника-амбала с внешностью аборигенов кавказских гор. Это тоже порадовало Алеся: меньше заботы о безопасности кандидата.

На аэродроме Осикты Алеся встретил Степан. Они обнялись и долго стояли не разнимая рук. Договорились встретиться в доме Степана после собрания. Бахчинян принадулся: почему это глава местной администрации бросается навстречу охраннику, а не ему, будущему законодателю области?

– Он мой брат. И мы давно не виделись, – обрезал Степан.

– Брат – это святое, – согласился Бахчинян.

Накануне прилёта гостей по местному радио передали информацию о предстоящем собрании в клубе села. Всем участникам обещали хорошие подарки. Селяне догадывались какие и повалили в клуб. Зрительный зал оказался забитым до отказа. Те, кому не досталось мест, стояли в проходах между рядами, расположились на полу перед сценой. Охрану здания снаружи и внутри несли сотрудники милиции, собранные со всех посёлков района. Они знали: лучшего друга Салипода надобно беречь от разных неприятностей не хуже самого губернатора. Случись что – потеряешь не только должность. Амбалы Бахчиняна заняли посты за кулисами сцены. Алесь встал у входной двери в зрительный зал, справа от сцены.