Бурная неделя Гидеона

- Руби, тебе известно, как ты мне дорога, не правда ли? Для тебя не секрет, что я люблю тебя больше кого или чего-либо на этом свете. И все же надо смотреть правде в глаза. Если удалось так быстро настроить юного Сида против тебя, значит, он в сущности никогда не испытывал большой привязанности к своей матери. Он всегда предпочитал отца... Поверь мне, Руби, я не хочу причинить тебе зла, но мне невыносимо видеть, как ты страдаешь... Поверь мне: все в конце концов уладится. Если удастся вернуть обратно Сида, будет расчудесно... если этого не получится... ну что же... у нас остается Лиза и... ты... ты и я.

Его светло-серые глаза за стеклами очков в черепаховой оправе были устремлены на Руби. В них таилась немая мольба.

Она взглянула на него и внезапно её поразила такая ясная в своей простоте мысль: в трудное для неё время этот человек с того момента, как она с ним познакомилась, всегда обеспечивал ей достойное материальное существование и окружал теплотой искреннего чувства.

- Да, я знаю это, Арт... но почему ты так упорно не хочешь отказаться от меня? Я дурно поступаю, так как никогда не смогу выйти за тебя замуж до тех пор, пока этот человек будет в живых. А ему отбывать срок ещё по меньшей мере двенадцать лет. Тебе надо расстаться со мной...

- Не надо так жестоко говорить, - перебил её Смол и он взял её руки в свою, такую уверенную.

- Послушай меня и прекрати болтать глупости. Мы не в состоянии пожениться? Ну и что из этого? Кто нам помешает жить вместе и создать семейный очаг? Кому придет в голову просить предъявить наше брачное свидетельство? Мы оба имеем право на немножечко своего счастья, и нет причин, почему бы нам не позволить себе его. Он пробудет теперь в тюрьме не менее двадцати лет. Мне глубоко наплевать на то, о чем судачат и думают другие, и было бы преступным с твоей стороны так долго оставаться в одиночестве... и... и, начнем с того, что я и не подумаю тебя оставить.

Смолл сильнее сжал её в объятиях. Они оказались теперь так близко лицом друг к другу - что Руби неожиданно судорожно разрыдалась и вцепилась в его плечи. Затем она понемногу успокоилась, и через десяток минут её покрасневшие от слез глаза приняли нормальный вид.

- Итак, вопрос отныне решен, - жетско подвел итог Смолл. - Мы начнем нашу новую жизнь, как только Бенсон очутится опять за решеткой. И тем хуже, если некоторые считают, что мы совершаем грех, живя вместе! Ладно, а теперь пойду поговорю с Рубинштейном. Если бы суметь отхватить эту партию платьев со скидкой в двадцать процентов, мы бы неплохо заработали...

Он обнял её и вошел в магазин. Все клиенты уже разбрелись, и молодые продавщицы посматривали на шефа со все понимающим видом. Смолл сделал дружеский жест в их сторону и вышел. Рядом с магазином он тут же заметил констебля в форме, а чуть подальше - инспектора Ярда Эббота. Некоторые прохожие задерживались у витрины магазина, а на тротуаре на углу улицы таращился еле прикрытый лохмотьями с ползущей изо рта струей слюны мальчишка Саймон-придурок.

Никто не обращал внимания на это обиженное богом существо.

- Здравствуйте, мистер инспектор Эббот, - произнес Смолл, обращаясь к сотруднику Ярда. - Что-нибудь новенькое?

- Боюсь, что для вас ничего нет, мистер Смолл.

- Между нами, я буду чертовски рад за вас, лишь бы скорее кончалась эта катавасия. Вам, должно быть, уже порядком осточертело стоять здесь столбом, сознайтесь? - живо и столь радостно осведомился Смолл у Эббота, что тот по его настроению понял, насколько эмоциональное состояние его подопечного улучшилось.

- Мне за это платят, - счел он нужным слегка сурово подправить Смолла.

Они в этот момент находились чуть больше, чем в двух метрах от Саймона. Тот неожиданно выхватил из кармана небольшую бутылку с очень широким горлышком, похожую на те, что по утрам оставляют развозчики молока на ковриках перед домами. Но налито в неё было отнюдь не молоко, а какая-то густая и маслянистая жидкость. Эббот сумел краем глаза подметить этот жест и собирался перехватить бутылку. Он не успел этого сделать, поскольку речь шла об этом бедняге-несмышленыше Саймоне, и Эбботу никогда бы и в голову не пришло подумать, что такую миссию можно было бы доверить идиоту.

Но тот неожиданно размахнулся своим сосудом и одним рывком выплеснул её содержимое на Смолла. Полицейский, наконец-то сообразивший, какая грозит тому опасность, громко вскрикнул и рванулся к Саймону. Он ощутил жгучую боль, опалившую ему внешнюю сторону ладони, когда он отталкивал руку дурачка, но бутыль уже разбилась о мостовую... в то время как Смолл, прижав руки к лицу, корчился, громко стеная, от боли.

Глава 16

Серная кислота