Бурые Маслянистые Пятна

Но человек уже занялся свертками, не обращая никакого внимания на Просперо. Потом он удивленно посмотрел на него и спросил:

– Ты еще там? – затем что-то сказал людям на грузовике.

К Просперо подошли два грузчика, умело схватили его за руки и за ноги и, раскачав, перебросили за заграждение.

Сильно ударившись о землю, Просперо на мгновение потерял сознание, а когда очнулся, понял, что идет за человеком в оранжевом и несет в каждой руке по пакету. Человек изредка оборачивался и молча указывал, куда следует идти.

И вот они подошли к одному из бараков. Дверь была открыта. Человек поманил Просперо рукой и вошел внутрь.

Было темно. Просперо споткнулся обо что-то и больно ударился головой. Человек взял Просперо за руку и осторожно повел за собой. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Просперо ясно понял, что это вовсе не концлагерь. Они шли по длинному узкому коридору, по обе стороны которого располагались аккуратно покрашенные двери.

– Сюда, – сказал человек и открыл одну из дверей.

– Приятель, так как насчет пихармистов?

– Вот тут и будешь.

Просперо удивленно поднял брови.

– Чего надо будет, свисни. Придут.

– Пихармисты?

Человек мягко взял Просперо за руку и ввел в комнату. Комната была просторная и хорошо обставленная. Из узкого окна на потолке лился тусклый свет.

– Сюда, – сказал человек и усадил Просперо на кровать, тот попробовал встать, но не смог.

Он неожиданно почувствовал, что не хочет вставать, день выдался тяжелым, и одно воспоминание о нем вызывало тупую боль в голове.

– Вот так, – сказал человек и ушел.

Просперо лег на кровать, не раздеваясь, глаза моментально закрылись, но головная боль не проходила. Какие-то обрывки мыслей копошились в голове, не находя выхода, он попробовал разобраться в этом хаосе, но были понятны лишь отдельные слова, которые никак не желали выстраиваться в связные, осмысленные предложения. Помучившись, наверное, очень долго, Просперо неожиданно очнулся от странного забытья, навалившегося на него, и понял, что уже давно во весь голос орет: "Никогда!"

Было еще темно. Сквозь окошко в комнату проникал слабый свет звезд, и Просперо вдруг почувствовал, что с каждой минутой ему становится все радостнее. Волна неосмысленного счастья затопила его, и он, ничего не понимая, радовался этому. Каждая клеточка его тела радовалась чему-то своему, и весь он трепетал и никак не мог совладать с собой.

Он понял, что никогда в жизни еще не был так счастлив. Пусть для этого нет особых причин, пусть был тяжелый день – не это главное – он вдруг понял, что впервые в жизни испытал настоящее счастье. И это счастье, наполнившее его – не преходящее, внешнее, а истинное, внутреннее… Он понял, как смешны его попытки разобраться в непонятном и найти логические связи там, где их нет и в помине.

Неожиданно ему захотелось петь. И слова песни возникли в его голове, как бы сами по себе. Можно было подумать, что он их сам сочинил, или знал их с раннего детства.

"Кругом земля родная,

И мы стоим на ней.

Туман над Городищем

Сильней, сильней, сильней…"

– Туман над Городищем сильней, сильней, сильней, – вырывалось из него вновь и вновь. Он орал так, выкладываясь на полную катушку, пока окончательно не обессилил. И только тогда пришел в себя.

Лежал он почему-то не на кровати, а в углу, судорожно поджав ноги, потный, взбудораженный, испуганный.

Где-то за стеной что-то пилили, кто-то кричал.

Просперо перебрался на кровать и затих. Ему ужасно хотелось спать, глаза слипались, но что-то мешало.

Это ведь была истерика, подумал он, и по телу пробежала судорога.

Он долго лежал и смотрел на чистую серую стену перед собой, пытался успокоиться, и когда это ему удалось, и сон, наконец, пришел, в дверь постучали.

– Кто? Кто там? – крикнул Просперо, вскакивая с кровати.

Никто не ответил, но стук повторился.

– Сейчас, сейчас, – сказал он и почувствовал, как трясутся колени, и слегка кружится голова.

Глава 5

Откуда-то издалека, неясно, сверху ли, снизу, доносился слабый, но настойчивый шум. Что это? Так скрипят деревья в безветренную погоду, точно так шумит снег, когда хлопьями падает на землю. Муут приоткрыл глаза. Что-то молочно-белое, расплывчатое нависло над ним.

Присмотревшись, он понял, что это хорошо отштукатуренный потолок. Значит, он в помещении. Странно, подумал Муут. Он попытался вспомнить, что с ним случилось. Вспомнил, что куда-то долго шел. День шел, ночь… Потом что-то яркое и пьянящее, потом краски слились в единое, в какой-то мутный поток, потом все вокруг закружилось, все быстрее, быстрее и тут – что-то резкое и непреодолимое, словно толчок и, уже надолго, очень надолго стало темно и безразлично. И расплывчато, как этот потолок…

Муут глубоко вздохнул и почувствовал себя лучше. Немного приподняв голову, он увидел, что лежит в широкой, просторной постели. Снова послышался легкий, почти незаметный шорох. Муут покосился влево. Рядом с ним, мирно свернувшись клубком, спала какая-то женщина.

Что за чертовщина, подумал Муут. Где я?