Бурый призрак Чукотки

Мы пошли дальше. Я стал слушать поскрипывание снега под полозьями нарт, под ногами и собачьими лапами. Нет, оно не похоже на померещившееся пиканье. Наверное, тишина играет шутки. Бывает, идешь в зимней тундре, а вокруг тебя шелестят человеческие голоса, смех. Можно даже побеседовать с призрачными попутчиками на философские темы: стремительная жизнь двадцатого века почти не дает возможности уделять им много внимания в текучих буднях, зато они вне конкурса при одиночных блужданиях по тундре, по ее великим неповторимым дорогам. Ответы призраков звучат удивительно впопад, и в таких беседах незаметно тают лежащие впереди километры. Вселенная постепенно замыкается вокруг тебя, ты жжешь пальцы о ее ледяное бесплотное тело, дышишь ее хрустальным шепотом и видишь своими глазами Вечный Холод Мироздания… Как мог он сотворить такое чудо — нашу Землю?..

Поют фантастические хоралы звезд, распахиваются свитки сияния, испещренные пока не прочитанными письменами древнейших космических цивилизаций, кружится под твоими ногами на глаз огромная, на деле — крохотная былинка — Земля, влечет тебя, помимо личных земных дорог — на свои галактические, а те — на бескрайние и на безвременные, для людей, тропы Вселенной. И получается путь твой четырехмерным, а там, кто знает? — может быть, найдется пятый и шестой, и так до бесконечности…

— Сейчас бы пельменчиков, — мечтательно сказал сын.

— А?.. — я огляделся. На юго-западе догорал малиновый закат, отблески его текли по темным склонам, чисто и пронзительно глубоко синело над головой холодное небо: — Пельменчиков? Да-а, пожалуй.

— Так и не добрались до Желтой сопки, — сказала жена.

— Кусты подзадержали. Она где-то рядом, но лучше не торопиться. Ночуем.

Мы выбрали намет под метровым пойменным уступом, вкопались в него и поставили палатку. По уступу широко и густо торчали заледенелые руки кустов, и там никто без треска и звона не подойдет, даже самый ловкий зверь горностай.

После ужина сын взял кусочек фанерки, служивший нам столом, и вывернул на него карман. Со стуком посыпались отшлифованные водяными потоками разноцветные камни.

— Господи! — удивилась жена. — Где ты успел?

— У Водяного Красноглазика. — Сын хитро подмигнул.

— Это, наверное, яшма? — Жена подняла плоский треугольничек, исчерченный желтыми, красными, зелеными и оранжевыми слоями.

— Вроде, — я повертел теплый камешек в руках.

— А это халцедончик. Смотри, какой глубокий.

— А это что? — Сын протянул блестящий белый обломок, отшлифованный только с двух сторон. На ребре его торчал вороненый коричневатый кристаллик.

— Кварц и касситерит, оловянная руда. По этому обломку, как по учебнику, можно изучать образование любых россыпей. Твердые кварцевые жилы вымываются из мягких горных пород, потом их разрушают вода, ветер, мороз, солнце. Кварц превращается в песок, а металл — он потяжелее — оседает в тихом, спокойном месте. Природа работает как обогатительная фабрика. Человек найдет, а тут уже все разложено по полочкам. Главное — найти… А это вот сланцы, а это — песчаник. Очень давно тут происходили ужасные дела. Море было и ушло, начались землетрясения, вулканы заполыхали. Камешки об этом все могут рассказать. Выросли горы, их стали разрушать силы природы. И вот теперь остатки огромных вершин на дне реки…

Сын собрал камни, потряс их в ладонях, сложенных корзиночкой, и вдруг удивленно посмотрел на меня;

— А куда из речки вода-то усочилась?

— Северные речки в основном питаются за счет дождей да снежников на горах. Земля проморожена, так воду и не впитывает, поэтому после каждого дождя — половодье. А если дождя нет и стоит сильная жара — начинает таять вечная мерзлота. Опять воды много. Зато осенью вся она превращается в снег и залегает на берегах и тундрах, речки замерзнут, а воды все меньше и меньше. Уходит она в океан, а ледяная крыша остается, оседает постепенно. А в некоторых местах, обычно на узких стремнинах, повисает куполом.

— А почему подо льдом не замерзла?

Хм. Действительно. Ведь как там ни тепло, а температура минусовая. Но в ручье хоть бежит, а на плесе почти неподвижна. Подожди, подожди…

— Так ведь Номкэн в переводе — теплая! Тут, наверное, есть горячие источники. Вот вам и тайна полыней и туманов. И подледных чертогов. Ясно? А теперь давайте спать.

На улице заскулила Шушка. Жена откинула полог.

— Собаченька, бедная, запуталась. Сейчас выйду… Ой, да вы посмотрите, что творится! Луна-то, луна!

Мы выскочили на улицу.