Буржуа

Кажется почти шуткой, когда в истории духа современного экономического человека в качестве одного из источников, которым питался капиталистический дух, указывают философию. И все же она, без сомнения, принимала участие в построении этого духа, хотя, конечно, — как это легко понять, — учения, воздействовавшие на души капиталистических предпринимателей, и были неудавшимися детьми великой матери. Это «философия здравого человеческого смысла», утилитаризм во всех его оттенках, который ведь в основе есть не что иное, как приведенное в систему «мещанское» миросозерцание, на которое, как мы видим, ссылается не один из наших достоверных свидетелей, с воззрениями которых мы познакомились. К утилитаристическому ходу мыслей можно свести большую часть капиталистического учения о добродетели и капиталистических хозяйственных правил. Как раз оба те человека, которые своими писаниями вводят и заключают эпоху раннего капитализма, — Л.-Б. Альберта и Б. Франклин — чистокровнейшие утилитаристы по своим воззрениям. Будь добродетелен, и ты будешь счастлив — это руководящая идея их жизни. Добродетель — это хозяйственность, жить добродетельно — значит экономить душу и тело. Поэтому трезвость (у Альберти «la sobrieta» (l.c.p., 164), у Франклина «the frugality») есть высшая добродетель. Спрашивай всегда, что тебе полезно, — тогда ты будешь вести добродетельную, а это значит — счастливую жизнь. А для того чтобы знать, что тебе полезно, прислушивайся к голосу рассудка. Рассудок — великий учитель жизни. С помощью рассудка и самообладания мы можем достичь всего, что мы себе ставим целью. Итак, цель мудреца составляют полная рационализация и экономизирование образа жизни (260).

Откуда взяли эти люди такие воззрения: сами они — торговцы шерстью и типографщики, какими они были, — ведь не могли их выдумать. Что касается Бенджамина Франклина, то можно думать о влиянии на него одного из многочисленных эмпирико-натуралистических философских учений, которые в то время уже были в ходу в Англии. У кватрочентистов мы можем вполне ясно усмотреть влияние древних. Поскольку, следовательно, мы имеем в писаниях Альберти и других представителей того времени первые систематические изложения капиталистической мысли и поскольку, в свою очередь, содержание этих сочинений подверглось только что отмеченному влиянию древней философии, мы должны считать античный дух, и именно, отграничивая точнее, позднейший античный дух, одним из источников капиталистического духа.

Можно различным образом доказать, что между хозяйственными идеями итальянского раннего капитализма и воззрениями древних существует непосредственная связь. (Связь, установленную через посредство учений о церкви, я здесь, разумеется, не имею в виду.) Достаточно было почти напомнить, что в те времена «Rinascirnento»⁷⁶ всякий, кто желал считать себя мало-мальски образованным человеком, читал писателей древности и в своих собственных сочинениях всемерно примыкал к их учениям (261).

Но нам нет надобности удовлетворяться этим доказательством вероятности, так как мы имеем достаточно свидетельств того факта, что те люди, которые в это время в Италии писали о хозяйственных вещах и впервые систематически развивали капиталистическую мысль, были хорошими знатоками древней литературы. В книгах о семье Альберти ссылки на античных писателей очень часты. Он цитирует Гомера, Демосфена, Ксенофонта, Вергилия, Цицерона, Ливия, Плутарха, Платона, Аристотеля, Варрона, Колумеллу, Катона, Плиния; больше всего — Плутарха, Цицерона и Колумеллу.

Другой флорентийский купец кватроченто, Дмиов. Руччепаи, приводит свидетельства в пользу своих коммерческих правил из Сенеки, Овидия, Аристотеля, Цицерона, Соломона, Катона, Платона (262).

Само собою разумеется, что писатели по сельскому хозяйству, чинквеченто и семченто, на которых мы часто ссылались, все основывались на римских scriptores rei rusticae⁷⁷.

Этим частым ссылкам соответствует и совпадение воззрений и учений с древними, которое мы можем наблюдать у наших флорентийских «экономических людей». Само собою разумеется, не следует представлять себе эту связь так, что они переняли системы древней философии как целое и отсюда развили логически свои воззрения. Это были ведь не философы, а люди практические, которые много читали и прочтенное связали теперь со своим собственным жизненным опытом, чтобы отсюда вывести правила для практического поведения.